Между роком и судьбой - Ксения Власова Страница 50

1788 год, 9 месяц, королевский дворец Тринадцати Кланов.

Я в ужасе отбросила прочитанное письмо, словно ядовитую змею. Каждое слово в нем жалило и впивалось в сердце острыми клыками.

«Ваше Величество, счастлив сообщить, что Ваше приказание выполнено. Смею надеяться…»

Я прижала кончики пальцев к пульсирующим болью вискам, застонала и уронила голову на стол.

«Касательно судьбы мальчика…»

«Жду ваших дальнейших распоряжений!»

«Тело спрятано в реке».

Мне пришлось засунуть кулак в рот и укусить себя за побелевшие костяшки пальцев, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Как я могла отдать приказ об убийстве Надежды, вдовы Воина? Когда?!

Память услужливо подбросила этот момент, почему-то подернутой дымкой, словно действие происходило во сне.

– Ваше Величество, желали меня видеть?

– Вар, проходите. У меня для вас поручение. О котором никто не должен знать.

– Польщен Вашим доверием, Ваше Величество! Нужно снова кого-то спрятать или спасти от костра?

– Напротив. Я хочу, чтобы вы убили тех, кого уже спасли.

– Простите?

– Вы не ослышались. Избавьтесь от вдовы Воина и его сына. Детали меня не волнуют.

Вар бледнеет, кусает губы, но молча кивает. Тяжело встает со стула и, поклонившись, идет к двери. Он хватается за ручку и что-то, не дающее мне покоя, какая-то напряженная во мне борьба, резко обрывается. Я окликаю Вара:

– Стойте!

– Ваше Величество? – Он в удивлении оборачивается и смотрит из-под нахмуренных бровей, опасливо и настороженно.

– Не трогайте ребенка, – шиплю я. Слова даются с трудом, будто ради каждого из них мне приходится разбирать каменный завал в сознании.

– Но Вы же…

– Не… трогайте… ребенка… – слова даются все сложнее.

Я хватаюсь за край стола и сжимаю его так сильно, что, кажется, дерево вот-вот треснет.

Вар бледнеет еще сильнее. Его пугает мое поведение, я это вижу. В то же время, видимо, от меня исходит какая-то сила, потому что он не решается спорить и поспешно выскальзывает за порог, как старая борзая, получившую взбучку от хозяина.

Я еще долго тяжело дышу, затем моргаю и обыденно приступаю к делам.

Я распрямлюсь на стуле и откидываюсь на его спинку. В воспоминании было что-то не то, но я никак не могла понять, что именно. Я не могла вспомнить, почему приняла такое решение. Что мною руководило?

Стук в дверь заставил нервно вздрогнуть. Взгляд метнулся к порогу.

– Кара, можно к тебе?

Рони непривычно робко заглянула в образовавший проем, не решаясь зайти в кабинет.

– Конечно, – мой голос звучал глухо и болезненно. Я прочистила горло и натянуто улыбнулась. – Что тебя привело ко мне?

– Хотела узнать, как ты. – Рони осторожно отодвинула стул напротив стола и опустилась на него. – Последнее время ты выглядишь… странно.

– У меня просто много забот, – отмахнулась я.

– Но ведь мы выиграли войну, – неуверенно сказала Рони.

Я помолчала, внимательно рассматривая сестру. Небесно-синее платье оттеняло ее каштановые волосы, забранные в косу – символ женского старшинства в семье. Теперь именно ей приходилось носить эту прическу, позабыв о свободе распущенных волос.

Я чуть опустила взгляд и пробежалась глазами по лицу Рони. Под тревожно блестящими карими глазами залегли темно-синие тени. Я куснула губу. Рони что-то беспокоило. Неужели война, так толком и не начавшаяся?

– Да, – как можно мягче ответила я. – Войну уже можно считать оконченной. Кирки оказались не готовы к натиску одаренных. Им нечего было противопоставить их мощи.

– Мы заключим мир? – голос Рони дрогнул от волнения.

– Конечно, – твердо сказала я. – Сегодня во дворец прибыл сын короля кирков со своей свитой. Совсем скоро, – я мельком взглянула на часы, убеждаясь в своей правоте, – состоится дипломатическая встреча. Мы обсудим условия договора и подпишем его.

– И ты… перестанешь быть такой странной?

– Прости? – я удивленно моргнула.