Если свекровь - ведьма - Лилия Касмасова Страница 50

— Первые буквы фамилии мастера? — спросил детектив, накручивая диск.

— Н-нет, — почему-то смутившись так что зарозовели щеки, отозвалась Орхидея.

Бондин стал говорить в трубку:

— Алло. «Правша»? Это Сигизмунд Весловский, я в понедельник отдал вам ключи от виллы «Белладонна» на перерегулировку…

Я покосилась на розовую Орхидею. Она склонилась ко мне и прошептала:

— КАВ — это сокращенно от «кавалер».

— А семь…

— Кавалер номер семь, — с легкой ноткой тщеславия сказала Орхидея и улыбалась.

Ничего себе. Да у нее строгий учет ухажеров!

Бондин меж тем говорил в телефон:

— Уже доставлены? Куда? Ах, жена… Да что вы. Понятно, спасибо. — Он положил трубку. Посмотрел на нас: — Обновленные ключи от виллы доставлены в поместье «Золотые тополя» сегодня в пять двадцать утра по московскому времени. По просьбе… жены Весловского. Она звонила в три часа ночи и просила доставить их туда.

— Так они оба были в курсе! Они даже помогают Мелиссе! — возмутилась я.

— Ну-у, — протянул Бондин, — возможно, это сама Мелисса им позвонила. И представилась Повиликой Весловской. Как я сейчас ее мужем. — Потом он посмотрел на нас обеих внимательно и сказал: — Я собираюсь лететь на Канары. Кто со мной?

— Само собой, я еду, — сказала я.

— А я… — робко начала Орхидея, — я вам там понадоблюсь?

Она явно жаждала, чтобы инспектор ответил «да».

— Наверняка! — кивнул он. — Я просто умоляю вас поехать!

У него еще не прошло действие любовного эликсира? Кажется, Орхидея тоже подумала о чем-то подобном.

— Почему? — смущаясь, спросила она. И поглядела в его глаза с надеждой.

— Потому что нам может понадобиться магия, — сказал он, тоже немного смущаясь, но, видимо, оттого, что его неправильно поняли.

— Но Вика же глава клана, у нее магия в десять раз сильнее моей, — возразила Орхидея.

— Мне кажется, — начал инспектор, поглядывая на меня, — что Вика в данный момент и бутерброд не сотворит, потому что где-то потеряла всю магию.

— С чего вы взяли? — буркнула я.

— Вы же за все утро ничего не наколдовали, — сказал он. — Не дали же вы обет магического воздержания?

— У меня ее украли. То есть заморозили, пока я спала.

— Любопытно, — посмотрел он на меня задумчиво. — Льдинка?

— Снежок, — сказала я.

— Я слышала о таком! — вскричала Орхидея. — Нужен поцелуй влюбленного, чтобы тебя расколдовать! Как романтично! — Она всплеснула ручками.

— Да, — сказал Бондин и добавил насмешливо: — Жаль, что не подойдет поцелуй любого мужчины. А то я мог бы предложить свои услуги.

— Еще чего, — буркнула я. Нам бы скорее на остров попасть, а он тут шутит сидит. — Пока мы прилетим, — сказала я хмуро, — они успеют пожениться.

— Они собираются пожениться в шесть, — ответил Бондин.

— Во сколько они приедут на Канары? — спросила я.

— Туда больше восьми часов лету, — сказал Орхидея. — Ну, это на моей машине.

— То есть… — Я подсчитала и ужаснулась: — Они там будут как раз к шести часам?! Она все рассчитала! А мы теперь не успеем! — И я гневно крикнула Бондину: — И все из-за вашего тугодумия!

— Может, они решили пожениться в шесть по канарскому времени? — спокойно предположил он.

— А какая разница?

— Минус три от московского.

Во мне загорелась надежда. Шесть по канарскому — это…

— А мы можем долететь туда раньше девяти часов?

— Да, — кивнул Бондин. — Надеюсь.

Он достал телефон и выбрал номер из меню.

— Это Бондин. Мне нужно срочно оказаться на Ла Гомера, Канары. Вместе с двумя сопровождающими.

Он послушал, что ему отвечают, и на лице его засветилась улыбка:

— Отлично! Да. Из Домодедово? Отлично.

Ну что там у него все отлично да отлично? Он сложил телефон и объявил:

— Нам ужасно повезло! Один человек, то есть из наших, летит на Канары, и вылет… — он посмотрел на часы, — через сорок минут. Наша задача — всего лишь успеть на самолет!

— За сорок минут! — вскричала я. — До Домодедово! Нам ни за что не успеть! И потом, у меня же паспорта заграничного с собой нет!

— Ерунда какая, — сказал Бондин, вскакивая и направляясь к выходу из ангара, — у меня вообще никогда никаких паспортов не было. — Он обратился к Орхидее, которая, как и я, пошла за ним: — Позволите мне вызвать такси прямо сюда?

Орхидея поморщилась:

— Обязательно на такси?

— Быстрее не на чем.

— Вызывайте. Ой, только подождите меня минутку, мне надо шарфик с Лохнесика снять. Чтобы он дом охранял.

— А он нас не… покусает? — спросил Бондин осторожно.

— Вы же со мной. Нет, конечно, — и Орхидея поспешила обратно к дому.

Инспектор вложил пальцы в рот и свистнул оглушительно. Потом еще раз.

— Что это значит? — поморщилась я.

— Вызываю такси.

Не обычное такси, значит? Магическое какое-нибудь, что ли? Ладно, увидим, что за такси у них такое. Я спросила:

— Мы его тут будем ждать?

— Ага. — Он снова вытащил сотовый телефон.

Да ну его, пошутил, похоже. Сейчас вызовет такси, как все нормальные люди, и мы пойдем к калитке его ждать. Только до аэропорта ехать часа полтора-два, и никакое такси не довезет нас туда за… Да оно приехать сможет в эту глушь хорошо если через час.

А Бондин сказал в телефон:

— Инспектор Бондин, МИ-13. Есть информация, что Михаил Реймс собирается стать двоеженцем. Сегодня. Сообщите шаманам. — Он сложил телефон и вернул его в нагрудный карман.

Двоеженцем? Двоеневестенцем! Я смотрела на Бондина, ожидая разъяснений. Они последовали.

— Они обратятся к шаману. А он должен будет, прежде чем их поженить, проверить бесконечный список всех женатых за… сколько Михаилу лет?

— Тридцать.

— Значит, за двенадцать лет. Да еще запросить у других шаманов списки тех, кого они поженили с начала этого года. Свадьба на некоторое время задержится… Вдруг все же Мелисса решила выйти замуж в шесть по Москве.

Супер. А у него, оказывается, бывают блестящие идеи.

Между деревьями показалась Орхидея. Она спешила к нам. Она успела переодеться — вместо черного вечернего платья на ней были клетчатая рубашка и светлые куртка и брюки.

— Еще не приехал? — выдохнула она, восстанавливая дыхание и подходя к нам. Она вгляделась в небо и потом сообщила: — Мой диоровский шарф теперь никуда не годится. Он пожевал его концы. Придется ехать в Париж за новым. — Потом она снова посмотрела в небо: — Ох, не люблю я этих лихачей.