Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Львовна Романова Страница 50

– Все потом, – решительно оборвала их сестра Виктория. – Сейчас у нас праздник! И мы привели новую сестру! – прокричала она во весь голос.

Женщины, до того столпившиеся у костра, кинулись к ним, всплескивая руками, радостно восклицая и осыпая Анну улыбками.

– Какая миленькая! Какая маленькая! Какая хорошенькая! – раздавались возгласы. – Чудесная девочка! Чье такое сокровище? Это просто прелесть! Поздравляю! Ах, какая девочка!

Кружащие над ними птицы вторили женщинам. Анна вертела головой, не успевая рассматривать собравшихся. Она крепко держала за руку тетю Маргариту, боясь потеряться.

– Это – дочь моей Елены, – сказала тетя достаточно громко. – Единственная дочь!

– Аа-а-ах! – хором выдохнули ведьмы, мигом расступившись. – Единственная… Ах! Ох! Ну и ну! Это надо отпраздновать! У нас сегодня праздник! У нас новенькая…

– А что ты уже умеешь, новенькая? – Какая-то незнакомая женщина схватила девочку за руку, заглядывая в глаза.

Анна попятилась, вырывая руку и пытаясь спрятаться за тетю.

– Нет, – та поставила племянницу перед собой, придержав за плечи, – так не годится, милая моя. Ты должна быть как все… Она просто не знает всех обычаев! – добавила пожилая дама для остальных.

Собравшиеся женщины развеселились, шутливо толкая друг друга локтями и хлопая в ладоши.

– Не знает, так научим! – Та женщина, которая хватала ее руку, подмигнула остальным: – Послушай меня, девочка! Мы – ведьмы, себя в обиду не дадим. Вот я, например, недавно у соседки корову бодливую наказала. Она меня на рога чуть не поддела, когда я поутру травы собирала. Еще бы чуть-чуть – и меня бы она рогами проткнула! Так я ее отравила – пусть не бодается!

– Так и надо! Молодец! – раздались выкрики.

– А я своей соседке отомстила, – выскочила другая женщина. – Нечего ей про меня всякие сплетни по селу разносить. У нее теперь такая бородавка на лице, что она боится за порог выйти, не то что по улице пройтись!

– Мало! Бородавки мало! – послышалось в ответ. – На первый раз только…

– А я соседского мальчишку отучила яблоки воровать, – высказалась третья. – Теперь его даже от простой воды тошнит! Пятый день уже болеет!

– И правильно! – снова закричали из толпы. – С мальчишками только так и надо!

– А я у знакомых собаку отравила! Пусть не лает!

– А я свою свекровь со свету сжила!

– А я – невестку!

– А я мужа с женой поссорила и сама мужа приворожила!

Анна только вертела головой, когда женщины, девушки и старухи одна за другой хвастались своими делами. И вздрогнула, когда все посмотрели на нее:

– Ну а ты что?

Девочка покосилась на тетю. Та улыбнулась:

– Про сумки девочек расскажи!

– Ага, – Анна приободрилась. – Меня девочки в классе дразнили, так я сделала так, что у них в сумках завелись мыши, пауки, лягушки и черви… И они испугались!

Последние слова она произнесла совсем тихо, но ее заявление все равно встретили бурей восторга.

– Молодец! Так и надо! Будут знать, как нашу сестру дразнить! – закричали все.

– Этого мало!

Все обернулись.

Пожилой, удивительно худой мужчина с длинной белой бородой, одетый в холщовую рубаху и такие же штаны, стоял, скрестив руки на груди. Его тонкое умное лицо было бледным, словно он месяцами не видел солнца, но прищуренные светлые глаза смотрели одновременно твердо и ласково.

– Подойди сюда! – приказал он.

– Не бойся. – Тетя Маргарита обняла племянницу за плечи. – Это Ксений Кириевич. Он колдун, старший над всеми колдунами. Ты должна ему подчиняться.

Анна сделала несколько робких шажков. Запрокинула голову, глядя на колдуна снизу вверх. Тот ответил ей пристальным взглядом.

– Так вот ты какая, – промолвил он, кивая своим мыслям. – Я слышал о тебе. Значит, говоришь, ты напугала девочек?

– Да, – шепотом ответила Анна.

– Этого мало, – произнес он звучным голосом. – Испуг пройдет, а злость останется. Мы привыкли к полумерам – в этом наша беда. Пора начать действовать всерьез.

– Мы это сделаем, – откликнулась тетя Маргарита. – Ксений Кириевич, мы обещаем, что…

– Цыц. Не воркочи! Не с тобой говорю.

Протянув руку, дотронулся до подбородка Анны, повернул ее голову направо и налево.

– Красивая будешь. И сильная, – произнес он наконец. – Совсем скоро. Еще три… нет, четыре года, и тебе не станет равных. Поздравляю, Маргарита! Она – то, что нужно!

Тетя просияла и сделала Анне знак – мол, поблагодари. Девочка робко присела в реверансе, хотя в ночной рубашке он вышел не слишком красиво.

– А теперь иди, поздоровайся с маткой!

В стороне стояла ведьма. Под тонкой рубашкой просвечивало ее тело, такое красивое, что Анна невольно вздохнула от зависти и мельком подумала о том, что даже Валерии Вышезванской далеко до этой красавицы. У ведьмы было миловидное точеное лицо, горящие глаза под бровями вразлет, длинные светлые волосы, спадающие чуть ли не до колен, и мягкие губы, сейчас сурово сжатые в тонкую нитку. Она скрестила руки под пышной грудью и строго смотрела на девочку. В отличие от остальных, она носила на шее ожерелье из разноцветных камешков, а на волосах красовался венок из поздних осенних цветов.

– Главная матка, – прошептала оказавшаяся рядом сестра Виктория.

Анна покосилась на старшую ведьму и заметила у нее на лице зависть. Главная матка была моложе, красивее и, наверное, сильнее – девочка ничего в этом не понимала, но догадывалась, что это могло быть.

Тетя Маргарита взяла племянницу за руку с другой стороны и сделала шаг вперед, почтительно кланяясь:

– Мы просим помощи в одном деле, матка. Вот, смотри, что у нас есть!

Она подняла руку вверх. В ее кулаке была зажата прядь волос. Анна вспомнила, что сама вцепилась Валерии в косу и вырвала несколько волосинок. Красавица улыбнулась:

– Это другое дело! – и махнула рукой. – Так завершим же его! Котел! Живее!

Ведьмы засуетились. К одному из костров подтащили котел, установили его на треножнике. В десяток рук, помогая друг другу, натаскали воды, покидали в нее сушеную траву. Главная матка стояла над водой, и под ее взглядом она быстро начала закипать. На поверхности показалась пена. Запахло травами.

– Жертву! – приказала ведьма, протягивая руку.

Анна вздрогнула, но одна из ведьм уже протягивала главной матке черную курицу. Не глядя, женщина свернула птице шею, резким рывком вовсе оторвав голову, и перевернула тушку. Кровь закапала в котел. Завоняло паленым. Голова птицы полетела в котел, а обезглавленная тушка – в пламя костра.