Крепость - Михаил Михеев Страница 50

— Ну, если в воспитательных целях…

— Именно. Впрочем, куда больше меня сейчас другое волнует.

— То, что наши возможности ограничены?

— Да. Из-за этих щенков, которым удача вскружила голову…

— Так, стоп, — Бахирев слегка прихлопнул ладонью по столу. — Ты, Николай Оттович, меня извини, но знакомы мы не первый год, а потому я тебе сейчас начистоту скажу, а ты не обижайся. Да, мальчишки виноваты. Да, им первый успех глаза застил. Только не забудь, у них — никакого боевого опыта. Абсолютно! Самые боеспособные кадры мы держим на "Рюрике", и это оправдано, вот только обучить воевать тех, кто ходит на вспомогательных крейсерах, некому. Я считаю, они неплохо держались в том бою. А что неверно поступили — так это ты, как командующий, должен был предусмотреть, что они могут повести себя подобным образом и отдать четкие, недвусмысленные приказы. Ты привык, что у тебя командиры кораблей — ветераны, которым ничего не надо разжевывать. Отвыкай. Сейчас все приходится начинать с нуля. И хорошо еще, что теперь у тебя появились обстрелянные командиры. В следующий раз они, я надеюсь, будут осторожнее и ошибок не повторят.

— И я… надеюсь. А еще надеюсь, что ты уймешь, наконец, орлов из кают-компании.

— А что случилось? — командир "Рюрика" выглядел слегка удивленным.

— А то, — сварливо ответил Эссен, — что они у тебя малость потеряли чувство реальности. Ты думаешь, я не знаю, что меня едва не в полный голос называют трусом?

— Это кто?

— Да все та же бравая молодежь, естественно. Нашим старикам все понятно, но почему-то они никак не могут вправить мичманам да лейтенантам мозги. Тем, видишь ли, не нравится, что мы, вместо того, чтобы героически топить японский флот, охотимся за транспортами.

— Гм… Я вправлю мозги старшему офицеру, а он вправит им. Но, честно говоря, слышу обо всем этом впервые.

— Потому что не лезешь в дела кают-компании. Может, и правильно, традиции надо чтить, но так мы бунта дождемся. Они ведь считают, что наш корабль способен угробить на выбор любой корабль японцев, и должен это сделать во славу русского оружия.

— В чем-то они правы, — хохотнул Бахирев, разливая коньяк.

— Правы? — лицо Эссена вдруг покраснело так, словно его вот-вот хватит удар. — А про то, что японцы в одиночку не шляются, они слыхали? А о том, даже в бою с одним-единственным броненосцем мы, скорее всего, просто разменяем его на "Рюрика" и больше ничего не сможем сделать подумали? И как они вообще думают воевать, если у нас ресурса стволов на один хороший бой? Ну, максимум на два? Они у "Рюрика" были расстреляны в хлам еще там, дома, на учениях, а новых в природе не существует. Физически!

Эссен бушевал минут пять. За это время Бахирев успел выпить две порции коньяку и сидел в кресле, с интересом рассматривая адмирала. Все же сейчас ему открылись новые грани характера старого товарища. Он-то грешным делом всегда считал себя более раздражительным, чем обычно нордически-спокойный адмирал, но по всему выходило иначе. Только как же надо было его допечь, чтобы не кланявшийся ни снарядам, ни начальству командующий Балтийским флотом так взорвался… Только сейчас Бахирев ощутил, какой воистину колоссальный груз ответственности несет Эссен, и насколько ему сложно находиться в роли спасителя отечества.

Вспышка гнева прошла так же резко, как и началась. Он подошел к креслу, хмуро посмотрел на Бахирева, взял у него коньяк и залпом выпил.

— Вот так оно и бывает. У каждого свои идеи, и пожертвовать ими ради общего дела никто не хочет. Думаешь, я не хотел бросить все и идти на помощь "Новику"? Это ведь был мой корабль… Но тогда мы почти наверняка упустили бы Камимуру. Все воспринимают такой поступок как правильный, но все равно считают себя самыми умными. Э-эх… Михаил Коранатович. Готовь "Рюрика" к большому походу. Раз уж мы не в состоянии сейчас устроить серьезный рейд по тылам японцев, то, думаю, самое время наведаться к ним в гости. Туда, где они меньше всего нас ждут…

Порт Дальний. Раннее утро

В это утро все было, как обычно. Солнце вставало над морем, окрашивая его в нереальный бирюзовый цвет. Особую прелесть этому придавало то, что перед рассветом опустился легкий туман, и теперь, в лучах восходящего солнца, он казался подсвеченным изнутри. Словом, красота, достойная того, чтобы о ней сложили хокку.

Старший лейтенант Игути, командир миноносца "Хато", жмурился от удовольствия, несмотря на усталость после ночного патрулирования. Да и то сказать, ночь прошла спокойно, как и всегда в последнее время. Северные варвары, подобно крысам забившиеся в Порт Артурскую гавань и ощетинившиеся орудиями береговых батарей, уже давно не пробовали всерьез устраивать налеты на японские корабли. Максимум их хватало на то, чтобы встретить японские миноносцы на внешнем рейде, и — все. С таким отношением к войне им вообще не стоило пытаться строить флот — все равно они не смогут его использовать. Что, кстати, сейчас и происходило — вырваться из ловушки русским так и не удалось. Теперь оставалось только ждать, когда осадные орудия японской армии отправят их на дно. Игути своими глазами видел, как разгружали громоздкие, но могучие одиннадцатидюймовые гаубицы. Теперь осталось дождаться, когда подвезут снаряды к ним, и русский флот можно спокойно списывать в утиль.

Миноносец слабо, почти незаметно качнуло. Все же любое волнение этот небольшой, всего в полторы сотни тонн водоизмещением, корабль чувствовал моментально. Это крейсеру или броненосцу нипочем даже шторм, а "Хато" и его систершипу "Цубамэ", находящийся в полумиле мористее, удары волн были противопоказаны. Впрочем, и "Голубю", и "Ласточке" сегодня грешно жаловаться — этой ночью был полный штиль.

Интересно, что сейчас чувствует Тадзири, мимолетно подумал Игути. Со своим товарищем, грозным противником и за накрытым столом, плотно уставленным бутылками с саке, и на татами, у них было негласное соперничество. Негласное-то оно негласное, но о нем знала добрая половина флота, уж все офицеры с миноносцев точно. Такое соперничество молодых офицеров вызывало беззлобные смешки старших по возрасту и званию, улыбки ровесников и жгучий интерес младших. Правда, воспитание у офицеров Императорского флота было на высоте, и потому интерес ни разу не перешел черту, после которой мог бы считаться оскорбительным, так что соперничество продолжалось без лишних обострений.

Сквозь туман донесся негромкий шум двигателя. Над морем в тихую погоду звук разносится далеко, поэтому определить расстояние до неизвестного корабля молодой офицер не сумел, да и не очень-то старался, если честно. Не все ли равно, кто, главное, свои. А учитывая, что корабль рискнул идти в этих водах, несмотря на туман, говорило о том, что его капитан бывал здесь ранее неоднократно и хорошо знал гидрографию района. Судя по тому, что на втором миноносце тоже никто не почесался, Тадзири пришел к аналогичному выводу. Игути даже пожалел, что расстояние велико, и перекрикиваться неудобно, а то можно было бы поспорить с ним, кого из купцов занесло к ним на этот раз. Разумеется, военному моряку положено смотреть на моряков гражданских свысока, и волноваться по поводу, с кем имеет дело, а тем более спорить по этому поводу вроде как бы и невместно, но скучно ведь!