Наследник - Михаил Ахманов Страница 50

– Соединенные Штаты – демократическая страна, – заметил Каргин.

– Ну, и дай ей аллах! Я говорю не стране, а о вашей ХАК или любой другой транснациональной корпорации – они, как это ни удивительно, ближе нам по духу. Единоначалие, глобальный контроль, наследственная власть, строгая подчиненность… Вам не приходило в голову, мистер Керк, что западные фирмы в сущности организованы по принципу восточных деспотий?

– Ясен день, и этот в ханы метит, – тихо пробормотал Перфильев. – Вот плесень лиловая!

Саид, ревниво покосившись на Таймазова (Чует конкурента! – подумал Каргин), тут же вмешался, стараясь перехватить инициативу:

– Бесспорно, нам требуются союзники, готовые вложить в Туран финансовые средства, поддержать тем самым существующую власть и укрепить обороноспособность страны. Думаю, эти инвесторы не ошибутся – наш сырьевой и даже технический потенциал высок, так как от прежних времен осталось многое, вплоть до новых военных разработок… – Он значительно усмехнулся. – Надеюсь, вы сознаете, мистер Керк, сколь широки и неожиданны могут оказаться эти перспективы?

– Вполне, – сказал Каргин.

– Кроме западных фирм есть и другие заинтересованные стороны, – добавил бейлербей Курбанов. – Не все страны третьего мира бедны. Скажем, арабы из…

Он замолчал, наткнувшись на предостерегающий взгляд Таймазова.

– Араб арабу рознь, – произнес Каргин, не спуская глаз с Курбанова. – Кого вы имеете ввиду, ага? Египтян, сирийцев, саудитов? Ливию, Алжир или Ирак? Возможно, Эмираты? – Заметив, как дрогнул краешек рта бейлербея, он с безразличным видом откинулся в кресле. – Ну, эти конкуренты нам не страшны. Одни слишком бедные, другие слишком агрессивные и потому находятся под контролем, а что до стран ОПЕК, то в них мы вложили изрядные деньги и обладаем там кое-каким влиянием.

«Эмираты, – мелькнуло у него в голове, – точно, Эмираты! Денег у шейхов немеряно, чего ж не вложиться в оружейный бизнес? Опять же там нефть и здесь нефть…»

Бейлербей с натугой откашлялся.

– Мы не информируем другую сторону о контактах с вами, и будет справедливо, если арабы останутся просто арабами. Так сказать, без конкретики…

– Не возражаю, – кивнул Каргин. – Я говорил уже светлому эмиру, – поклон в сторону Таймазова, – что ХАК готова предоставить двести миллионов. Возможно, и больше… Но деньги – это только деньги. Что нужно еще?

– Об этом скажет Сабир. – Курбанов повернулся, отыскал взглядом среди сидевших у стены дородного мужчину в годах и повелительно махнул рукой. – Говори, Сабир! В чем нуждаешься?

Тот поднялся.

– Усманов, мой дядя, – прошелестел за спиной голос Ягфарова.

– Нужен металл, прокат, различные комплектующие – список примерно на четыреста позиций… Но это не главное, это, хвала аллаху, подождет. Нужны специалисты!

– Какие и сколько? – спросил Каргин.

– Программисты самого высокого класса, не меньше десяти… инженеры-электронщики, вдвое больше… еще эти… как их… специалисты в области стратегии и тактики, для разработки алгоритмов. Мы, конечно, можем купить их в России, но лучше, если это сделаете вы.

– Будет не так заметно, – подмигнув, пояснил Таймазов.

– ДМУО хотят раскурочить, хорьки трахнутые, – буркнул Перфильев. – Обманем, Леха?

– Разумеется, – произнес Каргин, и это было ответом и Владу, и светлому эмиру. – ХАК предоставит деньги, сырье, комплектующие и специалистов, но на условиях, которые я обсуждал с Чингизом Мамедовичем: контрольный пакет, плюс демонстрация ваших достижений, плюс президентские гарантии. Для финансирования проекта я выбрал Второй президентский банк.

Саид расплылся в торжествующей улыбке, а Курбанов тут же спросил:

– Почему не Первый?

– С ним возникли сложности, – неопределенно ответил Каргин. – Если хотите, обсудим их за обедом.

Намек был понят, и сидевшие у стен и за столом начали вставать. Вероятно, дальних родичей к обеду не пригласили – они прощались один за другим, осыпая гостей пожеланиями бриллиантового счастья, рубиновой удачи и изумрудных успехов. При упоминании изумрудов Каргин сунул руку за пазуху и убедился, что футлярчик во внутреннем кармане пиджака никуда не исчез. Мысль его тут же переметнулась к другим драгоценностям, принадлежавшим некогда Марии-Антуанетте, и, проследовав этой тропинкой, добралась до милой ласточки, ждавшей его в Краснодаре.

– Ты что лыбишься как Дед Мороз после третьего стакана? – шепнул ему Перфильев.

– Дипломатический этикет, – откликнулся Каргин. – Гость обязан приятно улыбаться.

В сопровождении Ягфарова они спустились в парк на озерном берегу. Деревья в нем стояли просторно, кусты были пострижены по пояс, лужайки засажены травой, а главным украшением служили затейливые цветники, клумбы и павильоны с крышами на тонких резных столбиках. Парк, вероятно, был разбит еще в советскую эпоху и, с точки зрения военного искусства, продуман безукоризненно: местность просматривалась в любом направлении, и никакой злоумышленник не подобрался бы тайно к высоким лицам. Главной достопримечательностью являлся розарий, где уже наливались тугие алые, пурпурные, белые и желтые бутоны, распространяя вокруг пьянящий аромат. Унюхав его, Каргин вспомнил о Праге, тонувшей в запахах сирени, и повернул к розовым кустам.

– Не торопитесь, – сказал Ягфаров, посмотрев на часы. – Осмотр розария – ровно в два пополудни. Так компетентные люди посоветовали.

– Почему?

Советник президента пожал плечами.

– Не знаю, как объяснить, Алекс, я ведь лингвистикой занимался, а не ботаникой. Возможно, в самое жаркое время розы пахнут сильней и приятней? А пока давайте осмотрим вот это заведение. – Советник вытянул длинную руку, показывая на одноэтажный домик в мраморной плитке. У домика не было окон, только двери из темной лакированной древесины, и стоял он наособицу, среди засыпанного песком пространства.

– Вход в подземный бункер? – осведомился Перфильев.

– Нет, президентский туалет. – Ягфаров повел их к домику, поясняя на ходу: – Должен заметить, что московских гостей в «Карлыгач» не приглашают, а встречаются с ними в Армуте или в других резиденциях. То, что вы сюда попали – знак доверия и уважения, либо признание того, что вы, Алекс, хозяин ХАК, и вы, Владислав, ее служащий, собственно уже не русские или, в крайнем случае, русские самой новейшей формации. Так сказать, рашен американской выпечки.

– Это вы к чему, Райхан?

– Зайдем, увидите и поймете.

Они зашли. В светлом, облицованном бежевым кафелем помещении, стояли три художественных унитаза, три огромные лепные башки: одна в золоченой фуражке генералиссимуса, другая голая и лысая, а третья – с темной шевелюрой и широкими разлапистыми бровями. Напротив них тянулся ряд писсуаров, которых было гораздо больше, и каждый изображал чье-то знакомое или полузнакомое лицо, памятное с детства. Члены Политбюро, догадался Каргин, с изумлением разглядывая эту выставку.