Файролл. Игра не ради игры - Андрей Васильев Страница 50

Я глянул на часы – девять вечера. Лень, конечно, но надо идти в магазин. Чего-то с этим «Файроллом» я совсем квартирку подзапустил – холодильник пустой, хаос вон в комнатах, и душно, кстати.

Я открыл окна, оделся и двинулся в ближайший маркет. По дороге я радовался, что уже девять и все безумные бабки смотрят новости.

Пожилые люди, как и молодежь, разные. Есть старики, которые сохранили в душе кусочек детства и искренне хотят понять то, чем живут люди сейчас, пусть это даже стопроцентно разнится с тем, как жили они. Их легко узнать по смешливым искоркам в глазах, по врожденному чувству собственного достоинства, по тому, с каким юмором они рассказывают о своих недугах, – а недуги, увы, неизбежны. Таких стариков много, и слава богу, что они есть.

Но, как всегда, имеется и другая сторона медали. В данном случае это – безумные бабки.

Безумные бабки – истинный бич мегаполисов. Нет, в малых и даже среднего размера городах они занимаются своим исконным делом – сидят у подъездов, обсуждают входящих и выходящих жильцов и соревнуются с гопниками в скорости поедания семок.

Но это в провинции, в ее посконно-патриархальной тиши. В мегаполисах дикое племя бабок давно мутировало, приобретя новые навыки, умения и потребности. С первыми лучами солнца (а зимней порой – и не дожидаясь их) они достают свое мегаоружие – тележки на колесиках и палки-трости с резиновыми набалдашниками, надевают свои отличительные знаки – шлепки и белые панамки (заменяемые зимой на войлочные боты и вязаные шапочки) – и выходят в город, творить бесчинства и разруху. В час пик они врываются в салоны автобусов и вагоны метро с криками:

– Я старая, всю жизнь работала, а ты расселся (расселась)!

– Ишь какой! Ты погруби мне, погруби!

– Вырядилась, как шлюха! Наркоманка небось!

– Смотри, смотри, молодой какой. А уже пиво лакает! Алкаш!

В течение дня безумные бабки бывают во всех местах массового присутствия, делая вид, что им есть чем там заняться. А вечером (и в выходные дни) они устремляются в магазины – ну на самом деле, не ходить же им в магазин днем, когда там никого нет?

В магазинах их методы не менее грубы, чем в транспорте.

– Вы здесь не стояли!

– Я ветеран труда! Я всю жизнь работала!

– Ишь, понабрала!

– И откуда у людей деньги – столько хапать!

– А нечего с ребенком таскаться в магазин! Ах оставить не с кем? Не рожала бы! Понарожают дебилов! Что? Кто! Ах ты, хамка, да я заслуженный….

И носятся безумные бабки по городу, сея злобу, хаос и тьму… Куда той достопамятной Фриде из Файролла до этих истинных исчадий зла.

Хотел я про них статью написать как-то, но побоялся. Я подозреваю, что у них есть тайный орден, наподобие масонского – загадочный, всемогущий и с длинными руками. И мне не улыбается быть забитым ночной порой у своего подъезда клюками и авоськами.

Кстати, что интересно, безумные бабки есть, а безумных дедок нет. Наверное, наш брат мужик в какой-то момент начинает замечать, во что превратилась его когда-то молодая и симпатичная супруга, понимает, что теперь это не человек, а исчадье МКАДа, и решает, что сдохнуть куда как проще, чем жить с этим.

Но есть, есть тот час, когда люди могут без опаски ездить в транспорте и посещать любые магазины. Хвала создателям программы «Время». В девять вечера безумные бабки откладывают свое оружие и темные дела и садятся у экранов телевизора, приговаривая:

– Развалили Союз, демократы чертовы!

– А вот раньше-то!

– Опять цены на машины подросли! И это они о народе думают!

И мчится народ с девяти до десяти в магазин, и гулять, и за пивом. Весело ему и не страшно! Зло в это время сковано новостями.

За такими мыслями я взял хавчика и газировки (не пью я пиво. Не пью. Была там одна история… С тех пор и не пью) и даже вернулся домой. А дальше все просто – пожрал и спать пошел. Слава богу, один. Элька, конечно, чудо, но не каждый же вечер…

Разбудил меня телефон. И я совершенно не удивился, увидев, что звонит Мамонт. То, что на часах шесть утра, тоже не удивило.

– Никифоров, может, все-таки, статей восемь напишешь? – начал он, пропуская всякие условности вроде: «Добрый день» и «Не разбудил?»

– Нет, Семен Ильич, не напишу.

– А чего? Народу нравится – сходи вон в Интернет, глянь на общественный резонанс. Собственники газеты меня похвалили за актуальную тему. Да и вообще…

– Знаете, Семен Ильич, лучшее – оно всегда враг хорошего. Ведь пересушим тему. Лучше вон через полгодика еще один цикл забабахать. Так сказать, «Возвращаясь к напечатанному».

– Может, ты и прав. Это, кстати, очень даже разумно. Не все еще мозги ты пропил. Кстати, как допишешь – в кассу зайди. Владельцы газеты тебе сказали по окончании работы над циклом премию выписать. У нас, похоже, тираж подрастет. Ну не только из-за тебя, конечно, – это общие усилия коллектива плюс мое грамотное руководство. Совпало просто.

– Вы видели, я там две статьи вам направил?

– Видел, прочел, одна завтра в номер пойдет, другая через два дня. То есть через пять дней у меня должна быть еще одна.

– Будет, как не быть.

– Бывай, – и Мамонт положил трубку.

Чудо что за человек! Позвонил, разбудил, нахамил, работой напряг. Я порадовался тому, что у меня такой шеф, и пошел в душ.

Когда через два часа я зашел в игру, Файролл встретил меня как всегда хорошей погодой и птичьим пением за окном.

Я спустился по лестнице и подмигнул Любелии:

– Доброе утро, красавица!

– Да какое оно доброе, господин, – ответила мне какая-то осунувшаяся и смурная красавица. – Пастуха-то нашего, Янку, сегодня ночью убил кто-то. И кому понадобилось? Он же совсем безобидный был.

– А как убили-то? Ножом или голову проломили?

– Да кабы так! Его как будто поджарили – вся одежда прожжена и сам весь в ожогах. А Гарри Будочник говорит, что видел, как в ночи молнии били.

– Так, может, его молнией шандарахнуло?

– Какой молнией, милсдарь? На небе ни облачка уже недели две. Нет, тут колдовство черное. Одну ведьму-то пришибли, да, видать, другая нагрянула.

– Видать, – задумчиво согласился я.

Предположения, возникшие у меня вчера, плавно складывались в моей голове в уверенность.

Выйдя из гостиницы, я быстрым шагом направился к миссии ордена Плачущей Богини.

– К майорду Гуго, доложить немедленно, – скомандовал я тоном, не терпящим возражений, брату Цимисхию, сидевшему все за тем же столом и употребляющему то ли кефир, то ли молоко.

Все-таки служба в военизированной организации меняет даже писцов и прочих канцелярских работников. Брат Цимисхий снялся со своей табуреточки прям в каком-то рывке. Ну помните, как Джеки Чан встает на ноги из положения лежа? Ну вот как-то так.