Сети - Юлия Бажова Страница 50

Измученная собственными мыслями, Марго закрылась от них молитвой. Молитвы вспоминались плохо, однако по сравнению с утренними потугами прогресс был заметным. Звуки священных текстов уносили ее все дальше и дальше от вони и кошмарных отзвуков побоища. Вокруг завихрилось облачко белесого тумана, запеленало легким пухом и бережно подняло в воздух. Словно в уютной колыбели, Марго поплыла над верхушками деревьев. Ветер, солнце и свобода… Бесконечная свобода, которой можно захлебнуться, если вдохнуть слишком глубоко. Облачко плавно спускается на землю. Поскрипывание оконной рамы на ветру. Далекий звон кадила. Запах воска и можжевельника. Туман рассеивается. Она в родном храме, у раки святого Аммоса. Марго наклоняется и с благоговением касается губами стекла, голос в голове шепчет благодарственную молитву. Кто-то, стоя за ее спиной, пристально разглядывает ее, бесцеремонно вторгаясь взглядом внутрь, под одежду, под кожу… Марго становится не по себе. Она однажды испытывала такое ощущение – в тот злосчастный день, на венчании Антуана.

Марго обернулась и… растерянно заморгала, сплюнула приставший к губе кусочек коры. Молитвы убаюкали ее. Где там фигуристые труженики? Она свесилась вниз и завертела головой. Парней не видать. Зато к ее дереву со стороны фермы приближается существо неопределенного пола, в кожаных штанах, без оружия и жилетки – вместо нее надета свободная льняная рубаха с коротким рукавом. Короткие волосы, мускулистые руки и узкая задница… но бедра выписывают восьмерки в совсем несвойственной мужчине манере, а к поясу прикреплен пушистый беличий хвост. Существо не смотрело вверх, однако пришедшее из сна ощущение чужого внимания не проходило. Парни одновременно, как по команде, выскочили из кустов.

– Я там закончила, – прощебетало существо девичьим голосом.

Лысый стянул перчатки и сгреб девицу в охапку, запустив руку ей под рубашку, аж по самый локоть.

– Долма, детка, что ты там прячешь?

Марго брезгливо скривила губы, а девице, похоже, это нравилось – заливаясь смехом, она обеими ладонями хлопала его по потной лысине. Предметом поползновений оказались вовсе не женские прелести. Из-под рубашки был извлечен гигантский бутерброд. Парни с довольными физиономиями разделили добычу и набили рты. Жрут не переставая. Как преты. Может, они дальние родственники? Не зря же священники называют Суров нечистыми. Уминая ветчину с хлебом, троица что-то негромко обсуждала между собой. Лысый умудрялся изрыгать свои дебильные смешки, не переставая жевать. Эх, сбросить бы на эту лысину желудь… Марго уже слышала звонкий щелчок, с которым он отскочит. Правда, эта шалость вряд ли сойдет ей с рук. Любопытно, что бы они сделали в отместку – навели порчу?

К полудню внизу не осталось ни одной туши. Некоторое время ветер доносил обрывки голосов и смех Долмы, потом все стихло. Морган не возвращался. Быть может, забыл про нее и уехал с Сурами? Марго уже чувствовала себя на дубе как дома.

«Если не вернется, останусь здесь жить. Буду спать на ветках, жевать листья, пить росу и лузгать желуди. Превращусь в лесную кикимору».

Марго снова начала подремывать, когда до нее донеслось тихое посвистывание. Для птичьего свист слишком настойчивый. Она глянула вниз: Морган жестом подзывал ее к себе. Сердце радостно заколотилось. Пальцы принялись спешно развязывать узел на ремне. Морган не сводил с нее глаз, пока она, цепляясь за ветки, сползала вниз, а когда ее нога коснулась самой нижней, протянул навстречу руки. На его лице, как блик солнца в воде, промелькнула улыбка. Надо же, каменная глыба научилась улыбаться! Для этого ему надо было побывать одной ногой в могиле.

– Эти парни с дурными манерами уехали? – уточнила Марго на всякий случай.

– С дурными манерами? Какими же?

– Они ели рядом с трупами!

Уголки его губ дернулись.

– Какой ужас. Прыгай, не бойся!

Марго благополучно приземлилась на руки Моргану. Весь путь до фермы он бережно поддерживал ее за талию, а Марго украдкой разглядывала его. За время, пока она вживалась в роль кикиморы, с Морганом произошли перемены. Он помылся, побрился, разжился чистой одеждой и перестал выглядеть так, будто ночевал в сточной канаве. Рукава рубашки были ему коротковаты, из-под правого выглядывали бинты – кто-то обработал ему рану. Но вид его обеспокоил Марго: лицо посерело и осунулось, а темные круги под глазами стали еще заметнее, длинные ресницы не могли скрыть воспаленных век.

Морган привел ее в дом, на кухню, где завалился на устроенную прямо на полу постель, сообщив, что немного поспит. Кухня была ухоженной, просторной и удобно оборудованной. Печь недавно обмазали. Кто-то расписал обращенную к обеденному столу ее стенку веселыми желтыми подсолнухами: напоминание о теплых летних деньках зимой. И здесь нет следов пребывания претов: все вещи на своих местах – там, где хозяйка оставила их вечером, – кроме грязных мисок, чашек, банок и полураскромсанного кубика ветчины на усыпанном хлебными крошками столе. Марго с неприязнью поморщилась, вспомнив Долму. Могла бы и прибрать за своими прожорливыми приятелями.

Тишина дома, где поселилась смерть, была жуткой и давящей. Прислушиваясь к звукам собственных шагов, Марго осторожно прошлась по прихожей. Она не могла отделаться от ощущения чужого присутствия… душ тех, чьи тела растерзаны? Взгляд упал на следы сапог и темные пятна на полу, с бурыми включениями, похожими на раздавленных червяков. Марго сглотнула и поежилась, подумав о том, что это может быть. Надо чем-нибудь заняться, иначе она сойдет с ума. Морган чуть живой, лошади у них теперь нет; скорее всего, им придется здесь ночевать. Эта мысль накрыла ее волной ужаса. А вдруг преты снова нападут? Марго попыталась успокоить себя Сурами: должно быть, твари под контролем, раз Морган спокойно лег спать и не дал ей никаких распоряжений, кроме как разбудить его, если кто-нибудь появится. Но это мало что дало. Она огляделась, стиснула зубы и начала с наведения порядка в прихожей. Вынесла на улицу и сложила в сторонке, за крыльцом, куски стекол и обломки оконных рам, вымела мелкие осколки. В противоположной кухне стороне, в тупике Марго обнаружила дверной проем; сорванная с петель дверь была прислонена к стене. Она с опаской заглянула внутрь: лестница вела на второй этаж. У Марго закружилась голова. Надумывает она себе или нет, но казалось, сверху тянет запахом крови. Передвинув дверь, она прикрыла вход. Хотя бы так…

На большее ее не хватило. Марго вернулась на кухню. Здесь тепло и почти уютно: в углу перед иконами горит лампадка, тикают ходики, на ярком лоскутном коврике лежат косые полосы солнца. И здесь Морган. Марго пристроилась у него в изголовье, обхватив руками колени. Она разглядывала его руки, вспоминая, как они обнимали ее, гладили по волосам. Как же не сочетаются бережные прикосновения этих ладоней с суровостью их обладателя…

«Брось, глупая! У него в Идане красавица-жена и семеро по лавкам. Такие видные ребята одинокими не бывают».

Венчального кольца нет. Но это ни о чем не говорит. Не носить же его на обрубке. Еще вчера ее это не волновало… Темная лошадка. И мастер развязывать языки. О себе ничего не рассказал, а из нее вон сколько вытянул – и про Иштвана, и про Погибший мир, и про позор на острове. Марго ни за какие коврижки не согласилась бы открыть кому-нибудь правду о той ночи, а тут на тебе – заливалась соловьем. Какой же надо быть, чтобы понравиться такому парню? Воображение, насмехаясь, выкинуло Розанну – высокую брюнетку с грудями с солидные грозди винограда, осиной талией и широкими бедрами. Да, такой. И еще загадочно-недоступной, умной и общительной. Марго обреченно вздохнула. У нее не хватает мозгов даже на то, чтобы разговорить его. Может, накормить его чем-нибудь вкусненьким? Идея ей понравилась.