Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 50

– Мои чувства будут не слишком-то хорошо работать здесь, внизу, – продолжил Восставший. – Слишком много освященного камня. Иди медленно, и я предупрежу тебя, если замечу что-нибудь необычное.

Лестница напомнила мне ту, что вела в крипту в Наймсе, извиваясь под землей по крутой спирали. Только эта была явно еще старше, камень весь в выбоинах, словно старая кость, там, где его не сгладили ноги. Подобные тончайшей паутине тени, населяющие ее, двигались медленно и почти не имели черт, едва реагируя, когда я ныряла между ними.

Я спускалась по лестнице осторожно. Внизу меня ожидал коридор с низким потолком, с узором в незнакомом мне стиле. Тут и там в нише стояли статуи святых со сложенными в молитве руками. Ощущение древности в воздухе было столь же густым, как и здешняя пыль. Над головой туманными, неподвижными сгустками, будто само время сковало их, плавало еще больше теней.

– Они стары, – объяснил Восставший. – У теней изначально мало сознательного разума, и даже он исчезает со временем без человеческого общества.

Мысль о том, что разум теней медленно разрушается, остудила больше, чем окружающий холод. Я подумала, не будет ли милосерднее уничтожить их. Но не могла – мне требовался их свет, чтобы видеть.

Я понизила голос, охваченная жутким чувством, что слишком громкая речь может пробудить нечто спящее.

– В какую сторону пошел священник?

Слева от меня был затененный арочный проем, справа – еще одна лестница.

– Туда. – Он обратил мой взгляд на брызги свежей крови на камнях прямо перед нами.

Она могла принадлежать лишь одному человеку. Я остановилась, чтобы внимательнее осмотреть окружающее нас пространство, но не увидела ничего, что могло бы ранить Леандра. Восставший был занят тем же самым. Его внимание задержалось на статуях.

– Взгляни на третью статую слева. Будь осторожна.

Я двинулась вперед, радуясь, что на мне нет ботинок. Мои босые ступни позволяли двигаться без единого звука. Когда я приблизилась к статуе, губы мраморной святой, казалось, изогнулись в таинственной улыбке. Ее веки опустились в мнимой скромности. Я сказала себе, что это всего лишь обман света, подобно образу святой Евгении в крипте Наймса.

– Стой, – внезапно зашипел Восставший, впиваясь в меня когтями. – Не наступи на тот камень.

Я отдернула ногу. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, о чем говорил Восставший. Центр коридора успел обветшать от многовекового пользования, но камень, на который я едва не наступила, выглядел заметно менее потертым, чем остальные.

– Ловушка. Будут еще. Во время Войны Мучеников Круг возвел несколько таких мест.

Во рту пересохло. Статуя продолжала смотреть на меня с едва заметной улыбкой, словно терпеливо ожидая, когда я сделаю еще один шаг.

– Зачем?

– Один из моих сосудов, кажется, думал, что они предназначены для того, чтобы замедлять атаки одержимых, но я подозреваю, что в двенадцатом веке Круг просто переживал особенно садистскую фазу. Шевелись, монашка. От этой статуи у меня зуд.

Мы двинулись дальше. Иногда я мельком замечала скрытые ловушки, в обход которых вел меня Восставший, – блеск металла между сцепленными руками святых, острия шипов опускной решетки, выглядывающие из потолка, готовые упасть. По мере того, как мы пробирались все глубже, он заставлял меня все чаще останавливаться, тщательно изучая каждую трещинку и неровность, прежде чем разрешить двинуться дальше.

Дорожка из капель крови уводила нас вниз по еще одной спиральной лестнице, у подножия которой я чуть не споткнулась о тело монахини, распростертое на камнях. Глаза ее были открыты; выражение запрокинутого лица было искажено мучительным выражением вины. С бьющимся сердцем я опустилась на колени, чтобы проверить ее пульс.

– Все еще жива, к сожалению. Но священник не сдерживался со своей реликвией. Она очнется не раньше, чем через час или два. – Обратив внимание на коридор, Восставший внезапно насторожился. – Быстрее – прячься.

Я втиснулась за статую, которую Восставший признал безобидной, и вжалась в тень. Рядом располагалась огромная, грязная от старости дверь, обитая железом, с парой крюков, прикрепленных с обеих сторон. С одного из них свисал фонарь, а другой был пуст. Я проследила за тем, как дверь распахнулась, явив Леандра по ту сторону.

Он надолго замер, прислушиваясь. Затем шагнул к выходу, пряча в складках рясы кусок пергамента. В другой руке он держал тот самый отсутствовавший фонарь. Когда священник повернулся, чтобы повесить его обратно на крюк, тот едва не выскользнул из его рук.

Леандру потребовалось три попытки. После этого он прислонился к стене, его лицо было искажено болью. Клирик прижал дрожащую руку к боку. А когда отнял, на пальцах алым блеснула кровь. Его тяжелое дыхание было единственным звуком в коридоре.

Рука Леандра сжалась в кулак. Медленно он выпрямился во весь рост. На мгновение замер с закрытыми глазами, словно молясь. Затем приподнял подол рясы и отер кровь с пальцев. Когда священник двинулся дальше, о его ране свидетельствовало лишь легкое прихрамывание. Он перешагнул через потерявшую сознание сестру, не удостоив ее даже взглядом.

Пока его шаги затихали на лестнице, я стояла пораженная. Если бы не следы крови, которые я сама увидела, я ни за что не догадалась бы, что он ранен, настолько велико было его актерское мастерство.

– Он становится все более безрассудным, – заметил Восставший.

Нападать на сестру было рискованно. Целители уже заметили изменения в поведении священника. Либо его действия становились все более отчаянными, либо он был так близок к осуществлению своих планов, что уже не заботился о скрытности. Ни один из вариантов не сулил ничего хорошего.

Я подождала еще немного, после чего вылезла из убежища и сняла другой фонарь – тот, к которому Леандр не прикасался. Прежде чем войти, оглянулась через плечо. Коридор был пуст, молчаливые статуи с застывшими полуулыбками смотрели в темноту.

Все мысли улетучились после того, как я закрыла дверь и подняла фонарь. Его свет струился над пыльной кучей драгоценностей, золота, резных сундуков, книг в кожаных переплетах. Одни были расставлены на полках, другие бесцеремонно свалены в углах. Над головой висела железная люстра размером с тележное колесо, с ее незажженных свечей каскадами стекали застывшие водопады воска.

– Хватит глазеть, словно крестьянка, – буркнул Восставший. – Это ерунда. Тебе стоит взглянуть на хранилище в Шантлере: в нем можно заблудиться.

Я подняла фонарь повыше.

– Здесь целые доспехи.

– Это не просто доспехи. Это Неустрашимый.

Я подошла к нему, заинтересованная. Доспехи были созданы для настоящего гиганта, человека размером с Жана. Несмотря на черную тусклую патину, замысловатая гравировка на металле все еще проступала. На земле рядом с Неустрашимым лежал шар булавы, прикрепленный цепью к рукояти молота. Шипы шара доходили мне практически до колена. Я не была уверена, что его в состоянии будет поднять человек, даже наделенный потусторонней силой.