Лавка красоты "Маргаритки" - Анастасия Королева Страница 50

– Он просто думал, что вы его бросили. Дом долго пустовал.

Возможно, не стоит лезть в отношения этих двоих, но и стоять в стороне у меня вряд ли получится. Не тот склад характера.

Дайана смотрит будто сквозь меня, потом взгляд становится более осмысленным:

– Я понимаю, но… – она грустно улыбается и протягивает руку, чтобы прикоснуться к моему лицу. Желание отшатнуться сдерживаю с трудом, а потом и вовсе задерживаю дыхание от услышанного: – Ты так похожа на Адель…

Боль, сожаление, обида и нежность… Всё смешивается. И я уже не знаю, как относится к этой странной женщине и родству, что нас связывает.

– Выпейте, – протягиваю стакан с водой лишь для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

Дайна понимающе улыбается и принимает из моих рук стакан. Едва прикасается к нему губами, потом смотрит поверх моей головы и не то просит, не то приказывает:

– Милый, оставил бы ты нас, нам есть что обсудить.

Джек хмыкает и бросает:

– Ну да, чтобы наутро обнаружить бездыханный труп моей невесты. Нет уж…

Прямо скажем – про труп он погорячился. Не настолько я и беспомощна. Но родственница выхватывает из сказанного самое главное:

– Невеста? – И глаза до того потухшие загораются довольным блеском. – Значит я всё же не ошиблась…

И так загадочно звучат её слова, что я… Да, делаю очередную глупость. Оборачиваюсь к Джеку и улыбаюсь настолько беззаботно, насколько это вообще возможно:

– Тебе не стоит беспокоится, я смогу постоять за себя… – скашиваю взгляд на наблюдавшую за нами женщину и добавляю немного стушевавшись, – В случае чего.

Дайана кашляет, за кашлем этим явно пытаясь скрыть смех. А вот не надо веселиться, у нас тут серьёзные баталии, между прочим.

– Я и не сомневаюсь в тебе, – говорит Джек и у меня едва ли ни крылья за спиной вырастают, а смех маскируемый становится прямо-таки совсем издевательским. – Я сомневаюсь в твоей родственнице.

Смеяться ведьма прекращает и деланно возмущается, хотя и так слышно, что возмущение это совершенно напускное:

– Да как ты можешь, проказник? Где это видано, чтобы я кровиночку свою обидела? – Звучит… не очень-то убедительно. А если уж вспомнить дневник, мною прочитанные, так и вовсе понятно, что издевается ведьма, да и только.

Вот и Джек не верит, складывает руки перед собой и скептически ухмыляется:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А вот не надо, знаю я тебя.

Они бы ещё долго препирались, вот только… Я, действительно хотела узнать, что же такого страшного произошло, что всякие отношения с тётушкой моей были прерваны. Тут явно дело не в силе, терпели же её до шестнадцати лет, судя по записям. Так что же потом случилось?

– Джек… – смотрю на него и улыбаюсь, на этот раз совершенно искренне.

Он хочет возразить, определённо этого желает, но лишь вздыхает глубоко и качает головой:

– Ты уверена? – Спрашивает тише, будто Дайана не сможет из-за этого расслышать его.

Киваю и поднимаюсь с колен, чтобы обнять так переживающего за меня мужчину. Самой становится чуточку легче и приходит понимание, что я всё делаю правильно.

Он обнимает меня в ответ, потом отстраняется, смотрит на Дайану и говорит с таким нажимом, что я вновь почувствовала волнение магии:

– Со мной не стоит шутить, запомни это.

И уходит, оставляя нас наедине.

Дайана долго смотрит ему вслед, и по её губам блуждает какая-то мечтательная улыбка. Потом она подпирает рукой голову и выдаёт:

– Ах, какой мужчина… Будь я моложе, я бы… Ух!

Признание, прямо скажем, не очень-то приятное, но я оставляю его незамеченным.

– Хватит уже дуться, проказник, – пока я не успела ничего вставить, женщина обращается к дому и ласково поглаживает полинявшую ткань кресла. – Прости меня, старую, не знала, что так получится. Шмот поплатиться за свою нерасторопность.

Последнее звучит с явной угрозой и дому это… нравится. Вот, кровожадный!

Стены поскрипывают, шатаются, а потом и вовсе расплываются, чтобы на месте старой рухляди вновь появился ухоженный особняк с шикарным убранством.

– Так-то лучше, – одобрительно бросает полноправная хозяйка этого своевольного имущества. – А если сделаешь нам чаю, то цены тебе не будет.

И, о чудо, вредина выполняет и эту просьбу.

Разговор наш начинается не сразу, а многим позже. Когда мы удобнее устраиваемся в роскошных креслах, грея руки о пузатые, поблёскивающие в свете камина чашки. Вдыхая необычный цветочный аромат чая.

– Ты, верно, многое хочешь узнать, – озвучивает очевидное ожившая родственница. – Но ведь есть что-то, о чём бы ты хотела узнать больше всего?

При этом глаза её хитро блестят, а по губам бродит всё та же хитрая улыбка.

– Конечно, – киваю в ответ совершенно спокойно и делаю крохотный глоток. Жмурюсь от удовольствия и мысленно благодарю дом за столь чудесное приготовление. Он отвечает тёплой волной, что не укрывается от Дайана.

– Вот ведь какой, – не то ворчливо, не то одобрительно шепчет она и замирает, в ожидании вопроса.

Узнать мне хочется, действительно, много, да только всё это можно оставить в прошлым, травой поросшем, а вот настоящее…

– Что вы имели в виду, когда сказали, что не ошиблись по поводу… невесты?

Женщина заливается звонким смехом, а после, отдышавшись, загадочно произносит:

– Надо же, я и тут оказалась права.

Что ж за привычка такая – говорить загадками?

– В чём же? – Спрашиваю, пытаясь сдержать раздражение.

– Во всём, – будто изводя меня, ухмыляется она, и я стискиваю пальцы так, что впору беспокоиться о чашке, в моих руках находящейся. Но всё обходится – я вовремя вспоминаю, что сама хотела с ней поговорить. Вот и будет беседовать.

Дайана совсем уж неожиданно посерьёзнела и посмотрела на полыхающие языки пламени, будто переносясь в свои воспоминания:

– Я же видела, что ему недолго осталось. И дело было не только в проклятье. Дело было в желании жить ради чего-то, или… – она делает многозначительную паузу и заканчивает, намеренно не глядя на меня: – Или ради кого-то.