Искра в аметисте - Оксана Глинина Страница 50

Считалось, что магия стала уходить из мира через некий разлом, образовавшийся в материи мироздания, после прихода на наши земли эльфов. Но Эратриэль не упоминал никакого разлома. Совсем наоборот, винил людей в том, что дарованная сила богов истаивала на глазах, а эльфы не могли производить на свет детей…

А что если не было никакого разлома! Принц постоянно делала всякие намеки, ходя вокруг да около, надо только ухватить эту ниточку. Догадка плавно стала просачиваться в уставший не выспавшийся мозг, разрывая все мыслимые и немыслимые представления о мироустройстве. От этого голова разболелась с такой силой, что, казалось, из носа вот-вот хлынет кровь.

И как доказательство правильности направления мыслей, в памяти возникли слова Оракула: «Твоя честь в бесчестии».

Что он вообще тогда имел в виду?

По спине пронесся озноб, а лицо обдало жаром. Боги! С этим миром стало твориться нечто недоброе уже давно, раз все так, как я думаю… только лучше бы я никак уже не думала. Способна ли я одними своими догадками и измышлениями подтолкнуть целый мир к грозящей ему катастрофе?

Проклятая богиня, как же! Вот я — дура наивная!

Эльфиец, поди, умучался вчера с намеками мне тугоумной. А я, знай себе, сижу да глазами хлопаю! Понять ничего не могу. Дура!

Он не зря завел разговор про волшебные зеркала, души, заключенные в них и особый порошок. Понятное дело, эльфы мерзавцы и преступники, только каков с них спрос, если и сами люди не далеко ушли от них самих.

Почему был уничтожен орден Гильтине? Ведь некроманты всегда обладали добротными древними знаниями, им долгое время позволяли сосуществовать с другими культами, а потом неожиданно их признали вне закона. Еретиками и предателями веры во всех Богов небесного Клаусаса. Из смутных воспоминаний изученных летописей следовало, что были выявлены их опыты над людьми…

Вот тебе и пожалуйста!

Некроманты разгадали секрет эльфийских живых зеркал!

От догадки даже затошнило немного, так неприятно было осознавать всю человеческую бесчеловечность.

Именно силой и знаниями некромантов воспользовались сильные мира сего, чтобы сдержать эльфийское расселение вглубь континента. Как именно, я не могла объяснить, но скорее всего это и было связано с зеркалами. Возможно, от этого и сами эльфы утратили способность производить потомство на свет…

Уйдя в себя, я машинально потянула за вожжи, но упрямая кобыла, доселе послушно ведомая, встревоженно зафыркала и встала как вкопанная. Мое внимание привлек странный звук из-за густого ельника, от чего я опомнилась и обнаружила себя стоящей на красном снегу.

Кровь разом схлынула с моего лица.

Неужели я набрела на разъяренного, и что еще хуже, раненного дикого вепря. От ужаса не сумела даже вскрикнуть, так и замерла с открытым ртом, ни вдохнув, ни выдохнув. Ноги, казалось, приросли к тому самому, окрашенному в кровь, снегу.

И снова этот стон. Который не был похож на звериный рык. Но, мало ли?

Любопытство было не настолько сильным, чтобы сломя голову ломиться через колючий кустарник. Но третий вздох, принадлежал явно человеку.

Вот дура безголовая! А, если ранен кто-то из охотников? Надо срочно помочь! Спасти.

Только спасть было уже нечего, точнее некого.

Передо мной лежал умирающий человек. Жизнь уже почти покинула это грузное тело.

— Лорд Дардас?! — бросилась я к мужчине.

Наивность и надежда всегда близкие подруги. Я очень верила в то, что несмотря на отчаянное его положение, смогу спасти отца Лукреции. Мысли о последствиях моего нахождения рядом с истекающим кровью лордом в голову не пришли. Передо мной умирал человек — моя покровительница всегда милосердна, даже к своим врагам. А я, как истинная последовательница Живы, должна оказать помощь.

На беглый взгляд ни серьезных рваных ран, ни, упаси пречистая, колющих ранений не было заметно. Но откуда же столько крови вокруг и на нем самом?

— Лорд Дардас! — колени подогнулись сами, а руки подсунули под леденеющий затылок край собольей накидки. — Я вам помогу!

В глазах мужчины отразился ужас.

— Нет!.. — от вскрика изо рта у него кровь брызнула с новой силой.

— Я могу помочь…

— П-поздно… — неожиданно в предсмертной агонии Дардас схватил меня за меховой подбой плаща, а я не пыталась даже вырваться, позволив умирающему в последний раз ухватить кусочек жизни. Но следующие его слова меня повергли в ужас:

— Инге… знала…

Невыносимое зрелище — льющаяся изо рта кровь. Значит повреждено легкое… странно, что он вообще еще говорит.

От вида умирающего лорда Дардаса пульс в голове стучал набатом, от чего стало еще больше мутить.

— Ин-ге…

— Да, конечно! — немного успокоившись, решила, что он принимает меня за мою мать, на которой, по слухам, хотел жениться.

— Зна-ла…

— Чт-то… знала? — но предательский озноб от слов лорда уже бежал по спине с невероятной скоростью, а слабеющий лорд тянул на себя подол моего плаща.

— У-уз-зна-ла е-е…

— Кого… — скорее, машинально, нежели из желания узнать, спросила уже у хладного тела.

Громкий всхрап вывел меня из оцепенения, чтобы окончательно лишить дара речи. Прямо передо мной, на поляне, в нескольких метрах от нас с мертвым Дардасом, будто вырос из-под земли дикий вепрь, величиной с доброго зубра.

Нет, этот день, и без того трагичный, не мог закончиться еще и моей смертью в отплату за добытые охотниками трофеи! Не мог!

Но в доказательство моей неправоты, вепрь вскинул огромную клыкастую башку и взвизгнул.

«Вот так вот, — пронеслось в моей голове, — уходишь от судьбы, юлишь, петляешь, а она сваливается тебе на голову здоровенной тушей. А так хочется жить!»