Вступление - Дмитрий Янтарный Страница 50

За этими мыслями я не заметил, как в небе в третий раз появились цветные пятна. На этот раз глава клана, летевший по центру, полностью оправдывал название своего родового Цвета: он был глубокого фиолетового оттенка, всего на несколько тонов не доходя до цвета ночного неба. Летевшая рядом с ним драконица была цвета яичного желтка: такого насыщенного солнечного тона мне ещё видеть не приходилось. И молодняк вел себя иначе: «Золотые» просто носились вокруг своих родителей беспорядочной толпой, «Пурпурные» летели ровным, стройным клином, подчиняясь общему порядку, «Сиреневые» же в полёте умудрялись выписывать какие-то непонятные узоры вокруг своих родителей, и это навевало своеобразное очарование.

— Как всегда, выпендриваются, — недовольно сказал Карнекир.

Я не стал ему говорить, что у меня этот танец в полёте, наоборот, вызвал глубокую приязнь: и так было ясно, что он меня не поймёт.

Драконы тем временем изящно приземлились перед самим Мизраелом. Поклонившись ему, они дождались его кивка, после чего слегка припали к земле и обратились в людей.

— Уталак, — Гвинелла уже спешила к новым гостям, — как всегда, запаздываете, — с шутливым укором сказала она, обнимая главу Сиреневых драконов, — а ваша дорогая Олесия, как я погляжу, тоже уже встала на крыло?

— Да, — с улыбкой ответил Уталак, — чуть меньше месяца назад.

— Неужели? — с восхищением сказала Гвинелла, — такая юная — и уже такая взрослая. Поздравляю тебя, дитя моё, — она наклонилась к девушке с волосами, которые были удивительно похожи на волосы Меридии, и ласково обняла её.

Несмотря на всё радушие Гвинеллы, прочие дети далеко не спешили сближаться с Мизраелом. Осторожно подойдя к нему, они выстроились в ряд и поклонились, после чего так же осторожно отошли назад, за спину Уталаку.

— Ну, тогда мы пойдём, — с усмешкой сказал он, — если ничего не изменилось, и наши гостевые остались там же, где и…

И в этот момент случилось странное. Девушка, которую обнимала Гвинелла, Олесия, казалось, тихонько замерцала своим Цветом, вероятно, очень довольная похвалой. И… удивительно, но моя собственная Сирень очень сильно на это отреагировала. И секунду спустя в место, где сидели невидимые мы с Карнекиром, уставился Уталак. А ещё через мгновение зарычал Мизраел. Тихонько, но с ощутимой угрозой, даже мне стало страшновато. Уталак намёк понял хорошо: торопливо отведя взгляд, он поблагодарил Гвинеллу за радушие и повёл своих детей — вот совпадение-то, тоже трёх юношей и трёх девушек — вслед за собой.

— Мне кажется, мы увидели достаточно, принц, — тихонько сказал Карнекир, — а теперь, с вашего позволения, давайте побыстрее уберёмся отсюда. А не то вы, в самом деле, будете иметь удовольствие лицезреть, как Мизраел надирает мне шкуру…

Кивнув, я вместе с ним начал потихоньку спускаться. Понимая, как сейчас сердит может быть Мизраел, я указал на противоположную от его местоположения сторону. Эта дорога вела в сад, и для того, чтобы вернуться в замок, необходимо было сделать очень большую петлю. Но сейчас это было даже к лучшему, ведь мне очень хотелось обдумать увиденное. Но едва мы с Карнекиром переступили последнюю каменистую ступень площадки, как на наши плечи легли чьи-то ладони…

— Ну как, принц, понравилось? — спросил меня чей-то очень знакомый голос. Я обречённо повернулся. Киртулик стоял около нас, смотря с плохо скрываемым раздражением. Мизраел уже в человеческом обличье за его спиной был едва ли не взбешён. Вот сейчас, глядя на него, мне очень даже охотно верилось, что он запросто может надрать кому-нибудь шкуру.

— Карнекир, я, кажется, просил тебя… — начал было он.

— Так! Довольно! — сердито выдохнул я, выходя вперёд, — если вы всё это время убеждаете меня в том, что я отныне — часть вашей семьи, то почему всё время меня прячете? Ведь это было такое захватывающее зрелище — а вы хотели от меня это скрыть? Да сколько мне можно бродить вслепую? Почему вы отказываетесь что-либо мне говорить? Я всё равно их увижу на приёме — так почему?!

— Потому что мы хотим уберечь тебя, Дитрих, — закрыв глаза и опустив голову, сказал Мизраел, — для тебя, вероятно, не секрет, что другие драконы тоже… очень хотели заполучить тебя. И если Золотые и Пурпурные отреагировали на это фиаско достаточно спокойно, то Сиреневые так просто не сдадутся. Особенно после того, как этот змей… Гвинелла переборщила с похвалами для этой малявки, которая, хоть на крыло и встала, но контролировать себя не умеет совершенно…

— Хватит, — устало сказал я, — хватит меня так рьяно опекать. Я сейчас прекрасно знаю, что вы что-то скрываете от меня, недоговариваете. И что именно — выясню обязательно!

И, круто развернувшись, пошёл прочь. Меня пробрала досада: ну что за упёртость? До всего, до Цветов, до их связей, до крыльев и умением ими пользоваться мне почти всегда приходилось доходить своим умом. И, что самое раздражающее: да на кой чёрт я вообще дался драконам? Ну ладно, один клан мог проявить такое, с позволения сказать, экзотическое желание, но чтобы сразу все? Да мало ли принцев и принцесс в людских государствах? Или даже не людских — гномы, эльфы, мало ли знати среди них? Так почему свет сошёлся клином именно на мне?

— Магическое способности, — казалось, шепнуло мне аметистовое тепло, — ты держишься здесь лишь потому, что владеешь магическими способностями. Возможно, здесь кто-то был и до тебя, но не выдержал всех тягот жизни здесь. Ты за маской своего волшебства хоть как-то можешь стоять наравне с драконами. Прочие же, которые были вынуждены чувствовать себя существами низшего сорта, такого, наверное, просто не выдерживали. Даром что каждый из них, как и ты сейчас, начинал ощущать тяжесть давления Цветов. Вот и сошлись на тебе, что драконьи послы готовы были передраться…

Драконьи послы… Готовы были передраться… Почему-то казалось, что эта мысль в своё время не была додумана до конца. Ведь, сказать по совести, никого, кроме Ариадны, больше не было. И разговор изначально шёл за три полных дня после прибытия драконьего посла. Почему отец стремился как можно быстрее меня вышвырнуть меня из Виллгарда, было понятно. Но почему, кроме Ариадны, больше никого не было?

И, что не менее важно, это сцена, когда нас атаковали два уже, вне всякого сомнения, Сиреневых дракона. После прожитого здесь времени я твёрдо уяснил, что драконы своих сородичей действительно любят. Да и сама Ариадна прямым текстом тогда сказала: смертоубийство — тяжелейшее преступление среди драконов. И всё же Сиреневые готовы были на это преступление. И всё же… и всё же… Нет, что-то не сходится. Чего-то не хватает! Как будто какая-то мелочь, деталь, выскользнувшая из моего внимания и не позволяющая запуститься мыслительному механизму, который бы всё расставил по местам. Но что же…