Пробуждение - Юрий Пашковский Страница 50

У него тоже оставалось кое-что. На крайний случай.

Взлети она и пошли звуковые волны сверху, расстреливая его посреди пустынного, без укрытий, тракта, у Кедара было бы меньше шансов выполнить задуманное. Но летать она больше не могла, сейчас, во всяком случае, а этого достаточно, вполне достаточно.

Вампирша закричала, пытаясь втолкнуть Атана сжатым в луч звуком в пламя, алчно поглощающее лес. Сила крика была велика, луч даже разогнал пламя, открыв в огне свободную, не тронутую пока красно-рыжими языками тропу к безопасным рощам. Кедар мог бы убежать по ней. Мог бы. Это не входило в его планы.

Чудовище должно умереть.

Она закричала так, что у Кедара заложило уши; руки и ноги вдруг словно покрылись льдом; из носа потекла кровь. Звуковая волна таки достала его, и Атана приподняло и завертело, как щебень в вихрях вокруг. В самой волне вампирша сконцентрировала еще один луч звука. Он саданул Кедара по груди, живо напомнив удар, которым вампирша подкинула его в небеса. Если бы не Шаг Ветра, который Кедар начал делать, когда первые, едва уловимые звуковые колебания достигли его, он бы сгорел, вброшенный в магическое пламя.

Его вышвырнуло из Шага Ветра совсем рядом с вампир-шей. Взмах крыльев, и она бы оказалась возле него, но крыльев не было. Она набрала полную грудь воздуха, тряся громадной башкой, и завопила. Ударить мимо звуковая волна не могла. А он не мог увернуться. Так близко, так громко — у него взорвалась бы голова. А вампирша вложила в этот вопль всю свою злобу, всю свою ненависть, всю свою силу, способную разметать Атана по тракту…

Но было поздно.

Потому что, извиваясь и стуча друг о друга, перед вампиршей выросли Нефритовые Гадюки. Длинные, намного длиннее тех, которых Кедар использовал раньше, и крупные — каждый «позвонок» размером с кулак вампирши. И было их не двадцать, а пятьдесят. И звуковая волна разбилась о ряд плотно сжатых змеиных тел. «Позвонки» чуть приподнялись, выпуская из Гадюк клубы розового дыма, встопорщились перья вокруг головок, выплеснулась блестящая жидкость, задрожали рога, и раскрылись пасти, издавая звуки удивительной чистоты и созвучности. Кедар, который еще лежал на земле, пропал из виду вампирши, наполовину скрытый розовым дымом, наполовину застывшим блестящим коконом. Его не было видно всего несколько секунд, дым сгинул, а кокон рассыпался, и на вампиршу уставились пустые глазницы огромной перистой змеиной головы с рогами. Раскрылась пасть с изогнутыми острыми зубами, голова метнулась вперед. Вампирша едва успела выбросить ей навстречу руки, схватить за челюсти, до крови сжать ладонями верхнюю и утопить ступни в нижней, напрягая все мускулы, чтобы не дать пасти сжаться. Из зарева сыпанули искорки, сверкающей радугой покрывая голову, эфирные воины неистово застучали топориками, но состоящая из пятидесяти Нефритовых Гадюк сущность не поддавалась их ударам. Мелкая эфирная пыль — вот и все, что могли сделать крохотные воители.

Вампирша смогла раздвинуть пасть и разжать безжалостные тиски, способные прокусить гору. Она была все-таки невероятно сильна. Но из вздрогнувшего пространства позади нее появился Кедар. И одним молниеносным движением рассек вампиршу пополам.

Это были хорошие мечи. Острые и крепкие. Такими мечами легко резать плоть и позвоночник.

Кедар не знал, поняла ли вампирша, что произошло, жила ли она еще какое-то время после его удара. Пасть захлопнулась, сминая половинки вампирьего тела вместе с радужным заревом, и, брызгая кровью, огромная «змеиная» голова устремилась в глубь лесного пожара, чтобы там сгореть вместе с содержимым.

Сгореть там и оставить Кедара без Кожи: сопровождавшее его с рождения вещество полностью израсходовало себя на создание больших Гадюк, из которых слепило эту голову.

Не было больше Кожи.

И совсем — совсем-совсем! — не хотелось убивать.

На плечи давила усталость. Она заставила Кедара опуститься на одно колено и опустить мечи. Горел лес, треща, как сорока, у которой отобрали натасканные в гнездо безделушки. Духи Пламени веселились, прогоняя немногочисленных Духов Леса из обжитых ими мест. Элементали Стихии Огня, за которыми Духи Пламени всегда волочились, как прилипалы за акулой, потрудились на славу, будто бы пытаясь возвести настоящую Обитель Огня, дом Мага-Дракона, царство жара, в котором Маг-Дракон обустраивает Гнездо.

Магическое пламя бушевало справа и слева, вокруг валялись покрытые пеплом трупы и кости карлу, усталость никуда не собиралась уходить, а он просто смотрел перед собой, склонив голову на плечо.

Убивать не хотелось. Впервые в осознаваемой им жизни — убивать не хотелось. Он улыбнулся как дурак. Великая Ночь, он и не знал, насколько это хорошо! Он и не подозревал, как это замечательно! Неужели для этого надо было победить чудовище?! Убить его — и стать свободным?! Если бы он мог рассказать учителю! Если бы…

Кедар сильно устал. И поэтому не услышал глухой свист. И только когда наконечник болта вышел из груди, когда следом нехотя поползла боль из сердца, когда дернулось тело, когда маленькая капля холодного пламени упала на щебень…

Только тогда он понял, что в него выстрелили из арбалета. Из арбалетов. Шесть болтов пронзили его. Шесть болтов с наконечниками, покрытыми растительным ядом. Шесть болтов, содержащих внутри губительные заклятия. Шесть болтов…

Потом стреляли еще. И не мазали. Карлу не могли промахнуться, сумев незамеченными подобраться к врагу почти вплотную. Приказ «пленных не брать» они выполняли с остервенением, на одном упыре вымещали злость на всех остальных не-живых, что убивали Лесных эльфов.

Стреляли еще, но он этого не знал. Уже не знал.

…Было темно, хоть глаз выколи, и даже упыриное зрение не помогало, но в этой темноте Кедар вдруг увидел одинокий огонек костра. Он был далеко, но почему-то Атан быстро добрался до него. Сидевший возле костра человек подбрасывал в костер непонятно откуда берущиеся дрова. Он просто совал руку в темноту, вытаскивал деревяшку и кидал в костер.

— Долго, — сказал Меченый. — Я тебя заждался.

— Простите, — прошептал Кедар, опустив голову. — Я… — Он вскинул голову и гордо произнес: — Я убил чудовище, учитель!

— Знаю, — кивнул Меченосец. — А вот ты — не знаешь. Ты наконец-то убил чудовище в себе.

— Нет, учитель, я убил чудовище, которое…

— Неуч! — Мечущий кинул в него веточку. — Ни убога ты так и не понял. Чудовище он убил, видите ли! Знаешь, смертному руку подать иногда в тысячу раз труднее, чем чудовище убить. Он убил, вы посмотрите! Тебе дали шанс убить чудовище, балбес. Все тебе придется опять растолковывать. Садись, поговорим. Расскажешь, как и что.

Кедар кивнул и сел рядом, испытывая необыкновенное чувство спокойствия.

Тавил с удивлением следил за тем, как рядом с головой Мертвого Леса пролетел какой-то смертный, а потом промчалась вошедшая в морфе Эвана, и гадал, откуда тут взялся еще кто-то, кроме Эваны и Ахеса. Мертвый Лес зорко стерег свою территорию, так как же… От размышлений его отвлек поток Силы и невероятное магическое поле, формирующееся совсем рядом. Заклинатели карлу наконец-то создали что-то занимательное и достойное внимания. Как призрак из могилы, над Диренурианом поднимался прозрачный силуэт, сопоставимый по размерам с Мертвым Лесом. Он был подобен воину-карлу — в легком доспехе, вооруженный узким мечом, который держал в правой руке, и коротким кинжалом в левой. Призрак колыхнулся, сделав шаг в сторону энтелехии Тавила, и внутри него снизу вверх побежал огонь, заполняя его, как вода наполняет кружку. Лес под ногами призрачного воина вспыхнул, Заклинание Лесных эльфов не щадило Диренуриан.