Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть - Мика Ртуть Страница 50

Маэстро Винсенте шер Клайво, 2-й день каштанового цвета. Суард, дом на площади Единорога.

От королевского бала маэстро Клайво остались на память две дюжины визитных карточек, завитушки, сладкие духи, чек на десять империалов с подписью королевского казначея, ломота в спине и головная боль. Что делать, годы берут свое. В пятьдесят с лишком уже не так просто сбегать от графа-рогоносца через балкон. Да и ублажать графиню две ночи подряд, пока ее супруг в отъезде.

Маэстро потер виски, отхлебнул сладкий чай и отставил чашку на прилавок. Хотелось закрыть лавку и завалиться поспать еще часиков на десять, чтобы к вечеру забыть о годах, об одиночестве и о том, что через неделю-другую графине надоедят скрипка и сонеты, а ему — графиня.

— Сатифа! — позвал он в открытую дверь из лавки в дом. — Чай остыл! И буши твои несладкие… — добавил он тихо.

Послышался сердитый звон посуды, тяжкий вздох, и на пороге показалась худая и высокая старуха в вышитом крахмальном фартуке.

— Вот вам горячий чай, шер Винсенте. И нечего ворчать на буши, много сладкого вредно!

Маэстро только покачал головой: для нее он всегда будет малышом, даже с седой бородой.

— Ложились бы вы спать, шер Винсенте, — укоризненно пробормотала экономка. — Если кто придет в лавку, уж как-нибудь справлюсь. А вообще надо бы вам нанять помощника. А еще лучше — помощницу. Жениться вам надо, шер Винсенте, вот что скажу!

— Опять ты за свое, Сатифа!

— Что Сатифа? — продолжала бурчать экономка, забирая остывший чай и наливая новый. — Говорила вам матушка, мягкой ей травушки, женитесь на дочке бургомистра. Уж и внуки были бы. А вы все один да один. Ученик и тот сбежал, проходимец. Кому ж лавку оставите? А скрипочки ваши, а? Так никто на них и не сыграет!

— Все, все, Сатифа. Сегодня же беру нового ученика. Ты довольна?

Она остановилась на пороге, обернулась.

— Шутки шутить изволите? — Сквозь старческую брюзгливость на миг проглянула та гордая красавица, что маэстро помнил из детства.

Он пожал плечами и принялся намазывать на булочку свежее абрикосовое варенье. Шутки! Он бы рад шутить. Но разве бие Махшуру откажешь? Придется взять стоеросовую дубину в лавку. Не было печали!

Маэстро оглядел выставленные в застекленных шкафах скрипки, альты, виолины, гитары — он мог отличить любую из них хоть по голосу, хоть на ощупь. Мог рассказать о свойствах и привычках каждой, словно о ребенке. Он искренне и пылко любил свою музыку, свое дело и свой дом — доставшийся от родителей скромный особняк на углу улицы Трубадуров и площади Единорога. Всего два этажа и восемь комнат, но много ли ему надо? Зато в доме всегда светло: высокие окна выходят на юг и восток. Всегда тепло, но не жарко: белые каменные стены с примесью старинной магии не позволяют дому ни остыть, ни перегреться. А лавкой маэстро гордился отдельно: яблоневые двери с бронзовыми скрипичными ключами, ажурные решетки в виде нотного стана с мелодией о веселой вдове и, конечно же, лучшие в Валанте, а то и во всей империи инструменты.

Тяжело вздохнув, маэстро откусил булочку с вареньем и приласкал взглядом свой шедевр: семиструнную гитару эбенового дерева с грифом из синего ясеня. Не простого ясеня — у этой ветви, привезенной отцом из Истинного Леса, была своя история…

Но спокойно позавтракать маэстро не удалось. Дверь на улицу отворилась, проскрипев первые шесть нот песенки о веселой вдове, и впустила покупателя. Совсем юношу, явно только-только накопившего на хороший инструмент.

Посетитель остановился на пороге, распахнув глаза. Маэстро согрела гордость. Да, его лавка — это настоящая пещера сокровищ, не чета гномам с их мертвыми камнями. Сокровища маэстро жили, дышали и пели.

— Доброго дня, почтенный, — окликнул он юношу.

Тот вздрогнул, закрыл дверь, смущенно улыбнулся и сделал пару шагов. Солнечный свет из-за двери шагнул вместе с ним: казалось, юноша окутан золотой светящейся пылью. Тут же вспомнились солнечные шеры искусства… Но юноша сделал еще шаг, покинув пятно отраженного витриной света, и маэстро усмехнулся: «Что-то я стал слишком романтичным. Старею».

— Доброго дня, маэстро Клайво. — Мягкий баритон юноши ласкал слух.

— Пожалуй, вам подойдет вот эта гитара, — позабыв про булочку и недопитый чай, Клайво вскочил и пошел к витрине у стены. — Сашмирский бук, струны белой меди. Выглядит скромно, но звук как раз под баритон. Ну-ка, играйте.

Он протянул гитару юноше, но тот неуверенно отступил.

— Да играйте же!

Он сердито сунул инструмент мальчишке под нос. Что за нерешительность! Или он пришел посмотреть? Нет, он должен, обязан играть на гитаре Клайво. Эти руки созданы для струн!

Наконец менестрель решился. Все с той же смущенной улыбкой взял гитару, прижал бок, тронул струны. Клайво одобрительно прищелкнул языком: рука поставлена правильно. Но что такое? Довольному голосу гитары вторит другой, обиженный и ревнивый.

«Что тебе не так, девочка моя?» — Маэстро глянул на Черную Шеру.

«Хочу!» — отозвалась та капризным обертоном и сердито сверкнула лаковой декой.

— Простите, но… — Юноша протянул гитару обратно.

— Да. Не ваш инструмент, — согласился маэстро. — Сейчас.

Он положил гитару на прилавок и направился к Шере. Взял в руки, погладил. Гитара нетерпеливо вибрировала: «Ну же, скорее!»

«Засиделась дома, моя хорошая. Хочешь, завтра вместе пойдем к графине Седейра?»

Черная Шера нетерпеливо дзинькнула, словно фыркнула: «Ничего вы, родители, не понимаете!»

Клайво с тщательно спрятанным сожалением вложил Шеру в руки юноши. Неужели придется расстаться? Но не держать же ее при себе до возвращения Драконов! Да и ни к чему скрипачу такая гитара.