Голос во тьме - Анастасия Машевская Страница 50

Данан взяла на себя обогрев и просушку места, Борво и Дей — снабжение материалами, Редгар занялся лошадьми. На создание и укрепление навеса, под которым можно было пережидать дождь и попросту отдохнуть, ушло несколько часов. И когда они закончили, Данан, кинув по периметру укрытия несколько маленьких прогревающих печатей, чтобы те постоянно создавали тепло, завалилась на раскатанный лежак с громким стоном.

— Мои ноги!

Редгар покосился на женщину снисходительно, с легкой улыбкой, зная, что она не видит его лица. Язвить не стал: прежде, чем он еще что-нибудь скажет ей вслух, нужно разобраться в самом себе.

Совсем скоро чародейка заснула. Она не относилась к людям, которые могли чувствовать во сне, сколько прошло времени, или понимали это по пробуждении. Но Данан отчетливо запомнила момент, когда отчаянно захотела проснуться.

— Значит, тобой я наполнюсь, когда силы мои начнут увядать? — вкрадчиво спросил голос во сне.

Данан стояла в пустоте, окруженная непроглядным туманом глубокого, ядовито зеленого оттенка. Иногда туман мерцал, искрился, порой то тут, то там его внезапно перечеркивали черные всполохи.

— Ты долго и хорошо пряталась, — снова шепнул низкий, но свистящий голос у самого уха.

Данан рывком обернулась, но никого не нашла. Закрутилась вокруг себя, пытаясь понять, кто это, где. Ничего, просто туман. И очень-очень знакомое чувство.

Страх, попыталась разумно шепнуть себе Данан. Они все еще в том проклятом лесу, наверняка её прежняя догадка была верна, там где-то шастал еще один чародей Дома Кошмара, от остаточной магии которого становилось так жутко. Сейчас колдун вышел на их бивак и наложил заклятие Кромешной Тьмы, вот ей и слышится непонятно что.

Данан пыталась успокоить себя, заведомо зная, что едва ли это не так: редко какой колдун из Кошмара может воздействовать на другого. Разница в их силах должна быть значительной, а она, чародейка Таламрин, чего-то да стоит.

— И до сих пор пытаешься прятаться, — произнес голос снова где-то рядом. В нем слышалась усмешка. Будто в объяснение слов, что-то темное и длинное, как морской угорь, скользнуло по правой руке. Мерзкое, мокрое, склизкое. Данан опасливо прижала кисть к себе с таким видом, будто опасалась, что от неведомого чародейства та может отвалиться.

И поняла, что рука в черной амниритовой перчатке. После прошлого ночного дежурства чародейка так и не сняла аксессуар! Что это еще за колдовство такое?!

— С детства отмеченная чужими страхами, — шептал голос, — измаранная тьмой от несовершенства твоего рода. Ты пригодилась бы нам, в Консорциуме Ас-Хаггарда, если бы он был еще жив. Но раз его нет…

— КТО ТЫ?! — не выдержала Данан, снова попытавшись обернуться вслед за голосом, который кружил вокруг. И с ужасом поняла, что не может пошевелить даже пальцем.

— Я? — усмехнулся голос. — Сила, которой ты жаждешь. Смысл, которого ищешь, — раздался голос прямо напротив женского лица. У Данан защипало глаза от желания поймать перед собой эту пугающую мразь, но она понимала, что даже если бы тело её не было скованно, перед ней был просто чуть более густой клочок тумана, без всяких очертаний. И руки её тут не спасут.

Внутренности чародейки превратились в сплошные куски льда, обжигающего и тяжелого. Казалось, толкни её — и женщина упадет, расколовшись, как поврежденная статуя.

Неизвестный голос засмеялся:

— Да, да, чародейка. — Черный всполох тени мазнул Данан по животу. — Я — то, чего ты хочешь больше всего. Чувствуешь? — спросил голос, и женщине показалось, что желудок вывернулся наизнанку и поглотил сам себя. Она задергалась, пытаясь без рук смастерить хоть какое-то простенькое заклятие, но чары будто исчезли. К панике примешалось чувство вины за собственную беспомощность.

— Отпусти меня, — тихо попросила Данан, понимая, что окончательно запугана.

— Разумеется, — внезапно усмехнулся голос. — Ты ведь сама принесешь мне этот клинок, — пообещал голос, окутав черной лентой дыма запястье женщины. Данан попыталась выдернуть руку, запоздало вспомнив, что скованна. Но, как выяснилось, обладатель голоса позволил ей высвободить длань (и только её). Он взмыл куда-то вверх и растворился, оставив только тишину.

И дикий ужас, когда Данан поняла, что перчатка с её руки исчезла.

— Нет! — закричала чародейка, протягивая руку за артефактом. — Нет! Верни! Верни!

Голос молчал. Ничего не было слышно и видно, кроме угасающего тумана, который из зеленого становился черным. Вытянутая рука снова застыла, будто её парализовала ледяная корка. Проклятье, подумала Данан, ощущая, как холод закрадывается в мозг, в кости, в легкие.

Не вдохнуть и не выдохнуть.

Она вскочила на лежаке, словно у неё под спиной взорвался фейерверк, разрывая глубокую ночь тяжелым дыханием. Огляделась испуганно, больше для того, чтобы убедиться, что может двигаться. И еще немного для того, чтобы убедиться, что все живы.

— Значит, не колдун, — шепнула чародейка тихонечко.

Ей ответил Диармайд, сидевший чуть наособицу от Редгара и Борво, но недалеко от неё.

— Как посмотреть, — шепнул он. — По правде, это один из самых величайших колдунов в истории Аэриды.

Данан оглянулась, вытаращившись.

— Что… — «Нет, иначе». — Кто это? — Она поднялась и пересела ближе к Дею.

— Каждый смотритель Пустоты слышит Темного Архонта. И чем дальше, тем чаще.

Все в голове Данан сложилось в одну картину.

— Поэтому Редгар не спит ночами?

Диармайд усмехнулся, но Данан слышала, что в этом звуке не было ни капли веселья.

— Сегодня вроде заснул сразу.

Данан растеряно посмотрела перед собой:

— Скверна Пустоты настигает каждого смотрителя, — припомнились ей слова Дея из начала их знакомства. Значит, вот, что ждет её в конце? Непроглядная тьма, бессонница, страх и черные жилы вместо серебристых, как у молодых смотрителей.

— Не задумывайся об этом слишком сильно, — посоветовал Диармайд, будто прочитав её мысли. — Обратного выхода у смотрителей все равно нет. Мы чувствуем их, всех исчадий, включая архонта, а они — нас.

Диармайд тоже смотрел в ночь перед собой. Данан спросила:

— Что он говорит тебе?

— Ничего не говорит. Или шипит и пытается забрать у меня щит вместе с руками, или смеется, наблюдая, как я пытаюсь отразить его колдовство. У Редгара чаще просто поет, но иногда и говорит что-то. Что именно, Ред никогда не делится. Только если слышит песню.

— Не представляю, что такой голос может петь, — не удержалась Данан.

— Ред говорит, в песне голос женский, высокий и очень лучистый.

Дей поколебался мгновение, потом кивком указал Данан на руки. Одна из них была в заветной перчатке.