Горные дороги бога - Вероника Иванова Страница 50

Она плакала, проглатывая окончания слов, но это были слезы не скорби или вины. Женщина, стоящая передо мной, наконец-то нашла слушателей, которые не осуждали, не укоряли, не заставляли признаться, а позволяли выговориться. Без страха.

– Не знаю точно, как я попала в это тело. Наверное, у нее тоже было какое-то желание, не помню. Я так хотела остаться здесь, вместе с моей доченькой, что ни о чем больше не думала. Не могла думать. И была самой счастливой на свете, когда у меня это получилось.

Вот и еще одна причина не возвращаться. Но если демон по имени Глоди желал править собственным миром, то этот, вернее, эта демоница принесла свою жизнь и свободу в жертву новорожденному ребенку. Ребенку, который был человеком, пусть и лишенным возможности однажды исполнить самое заветное желание.

Все запутывается еще больше?

Или… проясняется?

– Вы жили где-то неподалеку?

– Нет, в Локанне. Это пятьсот миль к югу отсюда.

– Зачем же тогда приехали сюда?

Вместо ответа служанка снова посмотрела на Лус:

– Вы ведь знаете?

– Что именно? – осторожно уточнил демон по имени Конран.

– День на излете весны. Тот самый, – с загадочной настойчивостью повторила южанка, и я догадался, почему она так делает.

– Я выйду, если пожелаете. Ваши тайны мне не…

– Постой. – Тонкие пальчики тронули меня за рукав.

Лус сделала шаг вперед, но не к женщине, как можно было бы предположить, а на середину комнаты, будто собиралась торжественно объявить нечто необыкновенно важное. Или, по крайней мере, что-то не предполагающее прямого взгляда глаза в глаза.

– Мы по разным причинам пришли в этот мир. У тебя было только два тела, у меня… несколько больше. Но я, как и ты, попадал в них, чтобы исполнять желания. Раз за разом. Пока не встретил на своем пути человека, который поменял местами верх и низ всех миров на свете.

Он говорил спокойно, почти отрешенно, вроде бы бессвязно, и все же было заметно, что южанка жадно вслушивается в каждое слово.

– Этот человек пошел против правил, вынуждающих нас испокон веков действовать не по собственной воле. Я не мог даже вообразить, что такое возможно, и не сразу поверил, когда это произошло. А поверив, растерялся и чуть было не убил собственными руками чудо, ради которого стоило умереть и там и здесь.

Я не хотел понимать, о чем идет речь. Но с каждым новым звуком женского голоса, наполненного мужской силой, мурашки по моей спине бежали все быстрее и быстрее. Нет, не от страха. От странного ощущения, что скоро разверзнутся небеса, земля вздыбится под ногами, стремясь достать до звезд, а те, охваченные общим безумием, ринутся ввысь, еще выше, чем парили прежде, раздвигая границы мира или…

Или случится нечто вполне обыденное, но столь же невероятное. Вот-вот случится.

– Он поступил наоборот. Поменялся со мной местами. Этот человек…

Гроза приближалась. А может, должен был настать полный штиль, не знаю. Но от неосознанного предвкушения грядущего чуда в горле все пересохло так, что я невольно сглотнул.

– Он исполнил мое желание. Мое. Понимаешь?

Только теперь Лус обернулась, посмотрела на южанку, и та, словно подчиняясь взгляду, покорно кивнула.

– Он узнает все, что узнаю я. Или потом, или сейчас. А зачем зря тратить наше общее время?

Одержимая кивнула еще раз, уже куда более осмысленно, хотя и немного растерянно. Похоже, признание демона по имени Конран означало для нее очень многое. А для меня?

Если оставить в покое человеческие чувства и прочую мишуру, обычно мешающую соображать, получается, что я и в самом деле пошел против непреложного закона природы. А что самое непонятное и забавное, ни капли его не нарушил. Всего лишь обошел стороной, хотя не помышлял ни о чем подобном.

Внешне ведь все оставалось таким, как полагается: я тщательно старался желать, демон ловил момент, когда желание должно было достичь своего пика. Неважно, кто и когда придумал это правило слияния двух миров, но его механизм сработал по издавна начертанной схеме, чтобы на выходе получился не предсказанный никем результат. Или в истории Логаренского Дарствия уже случались подобные чудеса?

Как бы то ни было, о них явно молчали старательнее, чем о потайном ходе в сокровищницу Дарохранителя. И теперь я знал почему.

Присутствие демона изменяло человеческую плоть и сущность, даруя ранее неведомое могущество. Если, конечно, к тому имелись хоть какие-то предпосылки. Но сделка, заключаемая между людьми и пришельцами из другого мира, никогда не была равноправной, поскольку заканчивалась одним и тем же: гибелью человека. Пусть умирала его душа, а не тело, суть от этого не меняется, скорее, становится еще страшнее, потому что обратного пути для одержимого не существует.

Исполненное желание может изменить жизнь, но не продлит ее ни на одну лишнюю минуту. Исключение – нынешняя хозяйка Катралы, пожелавшая жить вечно. Правда, в ее случае можно считать, что желание все еще исполняется, а это совсем другая история. Все остальные люди, рискнувшие взять в руки синюю звездочку, рано или поздно уступают место демону.

Достойная плата за могущество? Наверное. Вот только не помню счастья в глазах у тех, кто обрел новые силы. Торжество. Азарт. Отчаяние. И непременно боль. Во всех взглядах, которые мне довелось ловить. А я…

Я был счастлив в минуты единения. Больше чем когда-либо прежде.

– Говорят, что в день на излете весны можно встретить вестника, который назовет время и место Большого собрания, – зачарованно произнесла одержимая.

– И что в нем замечательного?

– Там бывают все самые главные, кто пришел в этот мир и остается в нем. Они наделены властью не только над многими своими соотечественниками, но и над людьми. Они помогли бы… – Южанка запнулась, чтобы снова всхлипнуть. – Они позаботились бы о моей девочке.

Прозвучало как-то неправильно. Зачем нужны чужаки, если ты сама рядом со своим ребенком?

– А что мешает тебе заботиться о ней?

Женщина посмотрела на меня взглядом, до дна которого вряд ли было возможно добраться.

– Этому телу уже немало лет. И я чувствую, как из него уходят силы. Нет, я не умру завтра или через год, но это все равно случится раньше, чем моя девочка сможет обойтись без меня.

– Есть ведь и другие тела, – невинно подсказал я.

Проникновенно-темные глаза вспыхнули алыми искорками.

– Я больше не хочу отнимать чужую жизнь.

* * *

Если бы мертвое тело, лежащее у наших ног, могло возразить, то непременно бы это сделало. Хотя и изломанной неподвижности вполне хватало, чтобы поставить под сомнение любые слова одержимой. Хватило бы для кого угодно. Кроме меня.

Прежде, во времена службы, вхождение в обстоятельства всякий раз случалось по-разному. Иногда требовалось довольно долго сосредотачиваться, едва ли не исчерпывая весь имеющийся запас промедления. Иногда это походило на прыжок в воду: стремительное движение, обжигающее касание и события, смыкающиеся где-то высоко над головой. Но такой легкости, как сейчас, не было никогда.