Бремя живых - Василий Звягинцев Страница 50

Максим достал из кармана свои сигареты, закурил, а пачку, повертев в руках, сунул обратно. Он все никак не мог понять, работает ли устройство или все его надежды тщетны. Должно бы вроде работать, обычно все приборы, состоящие на вооружении конторы Чекменева, отличаются высокой надежностью. Если, конечно, не считать установки Маштакова. Да и то ведь сработало, хотя и неизвестно, в какую сторону.

— Голова не болит? — сочувственно осведомился человек напротив.

— Спасибо, все в порядке.

— А часто с вами такое бывает?

— Какое — такое?

— Ну вот, чтобы срыв на фоне запоя? Вы же врач, вас это не настораживает?

— Никоим образом. Срыв-то мне устроили ваши придурки. Так бы я принял свою дозу, почитал бы книжку и лег спать. А по их вине пришлось пережить сильный стресс. Я, должен заметить, с детства отличаюсь крайне вспыльчивым характером и при малейшем «наезде», как у нас говорилось, прихожу в бешенство и кидаюсь в драку, не думая о последствиях. На Переяславке все об этом знали, и даже самые отчаянные парни трогать меня избегали. Помню, одному, лет на шесть старше меня, я кирпичом нос сломал и чуть глаз не выбил… А теперь я, как видите, не пьянее вас.

— Да, наверное, мои ребята этого не учли. А всего-то и дел было — пригласить вас в гости, побеседовать вполне по-дружески к возможной взаимной пользе.

— Не в пример проще, уважаемый, не знаю, к сожалению, как к вам обращаться, было самому заехать ко мне или пригласить меня в подходящий ресторанчик. Поблизости от моего дома их масса. И посидели бы, и поболтали, и никаких взаимных обид, а если б не договорились, разошлись к взаимному удовольствию. — И, чтобы слегка обострить ситуацию, Максим продолжил: — Одного моего приятеля не так давно тоже… Попытались обидеть. Плыл он на ресторанном пароходе по речке, а некие авантюристы вообразили, что с напуганным человеком легче разговаривать, ну и… повели себя излишне резко. Не слышали? Говорят, по Москве много разговоров об этой истории ходило. Ну, сами представьте: ночь, река, пароход со столиками по сто рублей и выше, а тут вдруг шум, вертолеты, прожектора, группы захвата. И вместо взаимной вежливости — кому тюрьма, а кому благодарность в приказе и премия в размере двух окладов.

— Да-да. Естественно, я о подобной истории что-то слышал. Только думал, там с чистой уголовщиной было связано, а это тоже политика, оказывается. Кстати, зовут меня Иван Васильевич, к вашим услугам.

— Рад знакомству. Нет, там была не уголовщина. Политика, от греческого слова «политике», то есть искусство управления государством. Когда отдельные персоны в это самое «политике» вмешиваются, конец, как правило, бывает печальным. Поскольку самое плохое государство обычно располагает неизмеримо большими возможностями для борьбы с одиночками и даже группами лиц, на его, государства, прерогативы посягающими. Что нам неоднократно демонстрировала история…

Кажется, своей цели он добился. Достал до болевой точки. Ведь на самом деле каждый индивидуальный террорист и заговорщик, если он не полный дурак, постоянно задумывается о том, что бесчисленные агенты спецслужб вьются вокруг и вот-вот готовы обрушиться сверху, как коршун на цыпленка. Намек на случай с Ляховым тем более был к месту, поскольку свеж и нагляден.

А главное — уже, наверное, почти час крутится пленка записывающего аппарата на базе контрразведки.

И оборвал Максим пока еще дозволенные речи, чтобы не превратить тонкую, на грани срыва, но пока еще правдоподобную ситуацию в фарс. Очень вовремя он это сделал.

Потому что господин Иван принадлежал, похоже, к тому же типу людей, к которому самозванно причислил себя Максим. То есть легко переходящему от показной любезности к слабо контролируемой истерике. Как-то очень неприятно у него сузились глаза и запрыгали губы. Вот-вот — и кинется, вцепится скрюченными пальцами в горло.

Безусловно, маньяк параноидального типа, и все, что он изображал до этого момента, входило в образ, который он сам себе придумал и старательно культивировал. Иные люди умеют поддерживать избранную маску десятилетиями, изредка сбрасывая ее только наедине с собой или в пыточных камерах. И уж там релаксируя [63]на всю катушку, приводя в изумление [64]не только жертвы, но и ближайших помощников, если покажется вдруг, что нет в них должного рвения. Пожалуй, и псевдоним он себе выбрал на уровне подкорки, но верно.

А Бубнов, как ни крути, психиатр и психолог не из худших и с контрразведчиками накоротке общался. Которых ему же изучать и анализировать приходилось, поэтому нужный ход он нашел почти сразу. Точнее, все ходы он знал заранее, требовалось только найти необходимую точку наложения состояния пациента на подходящую схему. И соответствующий тон, конечно. И взгляд.

— Может, Иван Васильевич, мы с вами перейдем с ныне занимаемых нами мест вон туда?

Он указал на резной журнальный столик перед диваном в дальнем углу комнаты.

— Сядем, как полагается уважающим друг друга людям, именно вот так: вы — на торце, я — через угол, рядом с вами. Вы прикажете принести прохладительные напитки, а лучше кофе с коньяком или, еще лучше, с ликером типа «Бенедиктин» или «Шартрез». И поговорим, наконец, без всякой дурацкой дипломатии. Вы скажете, что нужно вам, я, в меру своего понимания, отвечу. Неужели вы до сих пор ничего не поняли?

В своем деле Максим был спец, это даже Ляхов признал, ознакомившись с его программами. Вдобавок владел искусством мгновенного гипноза и неоднократно им пользовался еще в прежней, чисто медицинской жизни. Поэтому сознавал, что сейчас этого делать нельзя ни в коем случае. Пациент, с его складом психики и достаточно высоким интеллектом, наверняка почувствует воздействие и среагирует крайне негативно. А если даже и нет, наверняка за ними сейчас наблюдают его сообщники. И нельзя ошибиться, самонадеянно представив, что там все такие же тупые ломовики, как те, что ворвались к нему в квартиру.

— Давайте, Максим Николаевич, — согласился Иван Васильевич. — Знаете, от всей души вами восхищен. Вы только что довели меня до крайности и тут же изящно обратили все в нормальное упражнение из курса практической психологии. Вы где учились?

Бубнов сообразил, что собеседник еще сложнее, чем предполагалось поначалу. Что ж, тем лучше. Отчего и не размяться? Боксером он был посредственным, разряд когда-то получил, но к тому, что бьют по лицу, так и не сумел привыкнуть, хотя сам бил вполне адекватно. Зато в шахматах у него получалось лучше. А уж в преферансе… Главное — такая фишка поперла! Не помешал бы кто.

— Да где ж? А то вы не знаете? Исключительно на медицинском факультете МГУ. Нормальному человеку вообще незачем учиться сверх необходимого минимума. Самообразование дает намного больше. Вот, глядя на вас, я чувствую, что вы зачем-то осваивали курс психологии… э-э-э, сейчас догадаюсь… Пожалуй, в Сорбонне. У незабвенного Пиаже или кого-то из его учеников. Угадал? А сейчас, простите, мне будет позволено — в туалет? Прямо сил нет терпеть…