Выйти замуж за злодея - Марина Ефиминюк Страница 5

Вот только найду приличного кандидата.

— Непременно, — улыбнулась я, поднимаясь, и оправила скромное мешковатое платье, специально надетое для встречи с наставницей приюта. Прощались мы, как всегда, страшно недовольные друг другом.

С погодой повезло. День выдался теплый, солнечный и безветренный, редкий для Шейросской низины. Первое, что сделала Хэйзер, потащила меня на детскую площадку, где рядом с качелями стоял крошечный ярко-зеленый домик в красный горошек, отчаянно напоминавший измученную несварением божью коровку.

— Лэр-ри, быстр-рее! — вприпрыжку скача по мощеной дорожке, подгоняла меня девочка. Звук «р» она только-только научилась произносить и теперь взахлеб рычала.

Из-под съехавшей набок вязаной шапки вылезали ярко-красные мягкие локоны, серые глаза, отражавшие цвет приютской одежды, блестели от нетерпения. Хэйзер унаследовала внешность отца и постепенно расцветающий темный дар матери. Не к месту упомянутая мадам Драмлин уверяла меня, что девочка — абсолютная пустышка, как все потомки нимф. До сих пор с удовольствием вспоминаю перекошенное лицо старой карги, когда она вынужденно признала ошибку.

Малышка легко прошмыгнула в крошечную дверцу, но мгновенно оттуда высунулась:

— Чего так медленно?

В отличие от шестилетнего ребенка мне пришлось сложиться, согнуться и только после кое-как втиснуться в зеленое нутро домика, засыпанного песком. Боясь шмякнуться макушкой о крышу, я немедленно пристроила пятую точку на узенькую лавку и машинально поправила девочке шапку.

— Смотри, Лэр-ри! — прошептала Хэйзер и пальцем указала в угол домика.

Я не сразу поняла, кого именно она показывает. На перекладине, головой вниз, завернувшись в кокон кожистых крыльев, дремало создание, похожее на летучую мышь. Однако нормальные зверьки еще не пробудились от зимней спячки и совершенно точно не могли похвастаться ярко-зеленой маскировкой в цвет тонких фанерных стен. Выходило, что мое ненаглядное чадо подкармливало демоненка.

— Это Кыш, — важно объявила Хэйзер. — Он спит.

Бес бдел! Огромные острые уши, торчавшие на круглой башке, незаметно подрагивали. Он вслушивался и, похоже, подбирал момент, чтобы напасть.

— Почему ты назвала его Кыш, сладкая? — спросила я, стараясь не делать никаких резких движений. Вернее, просто вцепилась в край узенькой лавчонки и даже глубоко не дышала.

— Ну, нянечка увидела его в комнате и закр-ричала: «Кыш, кыш!». Он и улетел в окно. Забер-ри его!

Без всякого пиетета она схватила демоническую зверюшку и содрала с перекладины. Бедняга вытаращил алые глаза, вместо агрессивного шипения из клыкастой пасти вырвался странный сип. Никогда бы не подумала, что на морде у демона способен отразиться вселенский ужас. В одно мгновение короткая зеленая шерстка окрасилась серым цветом под пальто хулиганки, а уши жалобно задрожали.

— На! Пусть он поживет с тобой, — потребовала Хэйзер.

Бес недобро дернул глазом. Живо представив, как Рута выставит меня из дома вместе со зверенышем, коробкой с золотистым платьем и охапкой завядших роз, я тоже дернула глазом и мягко улыбнулась:

— Воробышек, давай лучше мы прихватим мышку, когда вместе поедем домой. Кыш любит гулять, висеть вверх тормашками…

— Он любит жр-р-рать, — со смаком выдало нежное создание.

— Хэйзер, где ты услышала это плохое слово?! — охнула я и ударилась затылком о деревянную стенку домика с таким звуком, словно бабахнула по пустой кастрюле. Смешно сказать, но почему-то стало стыдно перед демоном.

— Кухар-рка так сказала: «Эти бесы всегда жр-рут, как не в себя», — охотно пояснила она и тут же предложила:

— Не возьмешь Кыша, тогда пойдем р-рисовать…

Из Шейросской низины я возвращалась в потемках, когда на улицах зажгли фонари. Городской омнибус останавливался у подножья холма, на широком проспекте. Я выбралась из теплого салона и невольно поежилась: в нашем квартале вечно гуляли сквозняки. Переулок, ведущий к дому, бодро взбегал на горку, и я с тоской оглядела озаренный тусклым фонарным светом подъем. Можно было выбрать обходной путь, но не хотелось терять время. Дорога виляла между зданий и заборов, превращалась в каменные ступеньки, а потом снова сглаживалась, обрастая брусчаткой. Честное слово, каждый раз, взбираясь на гудящих ногах на холм, я заставляла себя думать о дешевой арендной плате, а не о желании лечь под каким-нибудь забором.

Перед воротами стояла незнакомая карета, а в нашей квартирке на первом этаже светились все окна. Только я переступила через порог, как в холл выскочила испуганная Рута и мгновенно оттеснила меня обратно на крыльцо. Вид у нее был полуобморочный.

— Ты не одна? — удивленно изогнула я брови.

— Он явился! — с жаром прошептала она и осенила себя божественным знамением. Если Рута начала молиться, то дела действительно плохие.

— Кто?

— Тот, кто розы тебе вчера подарил! В кошмаре такое не приснится!

Я почувствовала, как меняюсь в лице и медленно указала пальцем на дверь:

— Хочешь сказать, что Соверен Гард сейчас сидит в нашей гостиной?

— Именно! Грузим мы розы в подводу, а тут останавливается шикарная карета и из нее выходит Соверен Гард. Я сначала решила, что обозналась. Потом присмотрелась — он самый! И давай ему предлагать дюжину роз по дешевке.

— Ты серьезно продала розы?! — ужаснулась я.

— Ну, не выкидывать же добро. — Она прижала ладошки к бледным щекам, в глазах заблестели слезы. — Я чуть не заставила Соверена Гарда купить цветы, которые он уже покупал! Как ты думаешь, меня теперь в кутузку загребут?

— За что?

— За незаконный оборот роз в Городе десяти островов!

Скорее в пансионат для душевнобольных, если она не перестанет дергаться. Но об этом я мудро промолчала и тихо спросила:

— Давно он приехал?

— Часа полтора назад.

— Надо же, какой терпеливый, — процедила я и, отодвинув соседку с дороги, вошла обратно в квартирку. Рута посеменила следом, опасливо прячась за мою спину.

Наплевав на все приметы вместе взятые, я появилась в гостиной в уличной обуви, разве что пальто расстегнула. В конце концов, глава семьи-основателей в крошечной квартире не в самом шикарном районе острова — уже дурная примета. Хуже не придумаешь.

Соверен Гард, холеный и совершенно неуместный в скромной обстановке, сидел в старом кресле, элегантно уложив ногу на ногу. На аристократической физиономии хозяина половины острова Тегу застыло такое выражение, будто он увяз в грязной луже. Хотя наверняка увяз, правда, не в луже, а в дыре. Кресло давным-давно просело, и в середине зиял провал, лишь для вида прикрытый плоской подушкой.