Сезон королевской охоты - Алекс Орлов Страница 5

– Беда с руководителем моей канцелярии.

– С графом Ротеньером?

– Вот именно. – Герцог вздохнул, глядя перед собой, словно раздумывал, стоит ли посвящать в это Каспара. – Я принимаю тебя здесь не потому, что в кабинете дымит камин, Фрай, а потому что каминная труба там разобрана. Совершенно случайно мы обнаружили проложенную в ней медную слуховую трубку, которая вела прямиком в кабинет графа Ротеньера.

– Что? Граф Ротеньер? Не может быть… – Каспар был потрясен. Вот уж от кого он не ожидал такого, так это от гуляки-графа, охочего до выпивки и развлечений с девицами, неустанно увеличивавшего население принадлежащих ему деревень и частенько этим хваставшегося.

– Ротеньер долго подслушивал меня, неизвестно, сколько депеш он отправил противнику.

– Но вы его схватили, ваша светлость?

– Разумеется. – Герцог вздохнул. – Он был арестован, его пытали, но он молчал. То есть орал, конечно, молчать в руках у моих молодцов не получится, однако ничего существенного сообщить не мог, мычал, пускал пену… Потом кому-то в голову пришла мысль, что он околдован, пришлось позвать колдуна, и тот…

– Мессира Маноло?

– Нет, к сожалению, мессира Маноло сейчас нет в замке… Ты перебил меня, Фрай.

– Извините, ваша светлость, вырвалось.

– Одним словом, колдун указал на кованый гвоздь, который несчастному забили в правое легкое.

– Да ну? – искренне поразился Каспар.

– Именно так. Позвали военного лекаря, он сделал надрез и действительно выдернул клешами этот гвоздь, – вот такой здоровый. – Герцог расставил пальцы, показывая, какой именно длины был злополучный гвоздь. – После этого граф стал истекать черной кровью и выкрикивать слова заклинания, которые были произнесены над ним во время колдовского насилия. Разумеется, слова он выкрикивал задом наперед, но я могу мгновенно распознавать их – это был древнеарамейский вперемешку с несколькими огрскими словами. Когда я сказал об этом колдуну, тот заверил меня, что колдовство наводили люди просвещенные, а именно маги, только они знают древние наречия, а колдунам такое ни к чему.

– А что же граф, ваша светлость?

– Бедняга так и не заговорил и третьего дня умер. Твой знакомый, граф фон Марингер, очень горевал, он считает, что это его ошибка.

– Как он вообще, ваша светлость, справляется?

Герцог неожиданно рассмеялся.

– Извини, Фрай, но мне показалось смешным, что я обсуждаю с простолюдином поведение моего бюварда. Впрочем, не обращай на мои слова внимания, я прекрасно понимаю, сколько сил и поистине братской любви ты затратил, поддерживая фон Марингера, когда тот переживал не лучшие времена.

Они снова помолчали.

– Конечно, я бы строго спросил за такой промах, будь фон Марингер на месте управляющего департаментом, однако этот пост дан ему в нагрузку, пока я не подберу на эту должность подходящую кандидатуру.

Услышав слова герцога, Каспар немного струсил: уж не собирается ли его светлость предложить ему стать главным костоломом? Воевать Каспар умел, но вести следствие, понукать палачей и разбирать среди воя слова признаний – это увольте.

Должно быть, герцог прочитал все это во взгляде Каспара.

– Нет-нет, Фрай, на это место требуется дворянин, и только. Думаю, нам надо перевести дух.

Герцог взял со стола колокольчик и позвонил. Явился лакей.

– Горячего шоколада нам, разумеется, с ромом…

Лакей поклонился и выскользнул в коридор.

– Несмотря на неспокойное время, мне продолжают поставлять лучший шоколад. Пробовал когда-нибудь?

– Только слышал, ваша светлость.

– Значит, попробуешь, это сейчас очень модный напиток. Ко двору Ордоса Четвертого его поставляют сотнями фунтов в год, представляю, во что это обходится.

– Я слышал, шоколад похож на медовый отвар с полынью.

– Ну… кому-то, может, так и покажется, но мне шоколад нравится, он меня бодрит, а в такую погоду заставляет кровь быстрее бежать по жилам.

Принесли две высокие фаянсовые кружки, над которыми вился пар. Лакей поставил их на блюдца и подал – сначала герцогу, потом его гостю.

Каспар с подозрением заглянул в кружку. Напиток был странного цвета – иссиня-коричневого. Пахло из кружки ароматным, выдержанным в гефовых бочках ромом. За одну небольшую дощечку из благоухающего дерева геф можно было выменять пять мардиганцев со сбруей, а тут целые бочки.

– Пей, чего смотришь?

Каспар сделал глоток.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался герцог.

– Очень… вкусно, ваша светлость, – с трудом произнес Каспар. Ему приходилось пить вещи и похуже – тот же отвар из полыни с медом, чтобы избавиться от лихорадки, но шоколад…

– Пей, с непривычки он никому не нравится, зато когда распробуешь…

– Сколько же стоит, к примеру, эта кружка, ваша светлость?

– Сорок серебряных рилли.

– Что? Почти полтора дуката? – поразился Каспар.

– А чего же ты хотел? Это королевское угощение, уверяю тебя, ты первый из простолюдинов, кому посчастливилось попробовать шоколад.

– Сорок рилли, – повторил Каспар, заглядывая в кружку. Теперь неаппетитный вид заморского угощения интриговал его. Собравшись с духом, Каспар в несколько глотков выпил шоколад и выдохнул в сторону камина – на глазах выступили слезы.

– Да ты, я вижу, разохотился, – заметил герцог, не спеша потягивая свою порцию. – Однако вернемся к нашим делам, Фрай.

Герцог снова бросил в огонь щепочку.

– После долгих раздумий я пришел к выводу, что лучше тебя роль лазутчика не выполнит никто.

– Лазутчика? – переспросил Каспар. Было в этом слове что-то неприличное. Лазутчиков всегда ловили и вешали на деревьях, с ними не церемонились и никогда не брали в плен. Против них не обнажали меча, – лазутчик считался грязным существом, которого нельзя касаться благородным оружием, вот петля – другое дело.

– Еще никогда я не занимался ничем подобным, ваша светлость, – робко начал Каспар. – Ходил в атаку, шел в разведку боем и всегда давал шанс врагу убить себя.

– Какая ж тут доблесть – дать себя убить? – возразил герцог. – Ты ведь умен, Фрай, ты необыкновенно умен. Случалось, я не ждал твоего возвращения, понимая, что послал тебя в убийственный поход, но ты возвращался с победой!

– Но без единого бойца, ваша светлость.

– Ну и что? Потери в столь опасных экспедициях неизбежны, но ты возвращался победителем и привозил артефакты. О чем это говорит?

– О чем?

– О том, что ты хитер и изворотлив, когда нужно, ты работаешь мечом, а когда меч бессилен перед мощью противника, ты, Фрай, начинаешь работать головой и обводишь этого противника вокруг пальца. Было такое?