Опасное искушение - Эйлин Уилкс Страница 5

Нос у него был длинный и тонкий. Надо ртом он расширялся, как у мультипликационной ведьмы, будто плавился, и собирался в каплю внизу. Волос у него не было вовсе, губы и подбородок словно стерлись, а серо-коричневая кожа оттенком напоминала нечто грибное. Ножонки у него были размером с ладонь Лили и болтались высоко над полом.

Лили моргнула:

— Э-э-э… здесь нужно платить за вход?

— Двадцатка с человека.

— На сей раз придется впустить нас бесплатно. Я детектив Ю. — Она достала из бокового кармана сумочки жетон и показала коротышке. — А вы?..

— Зовите меня Максом. — Он подозрительно покосился на жетон. — Чего надо?

— Поговорить кое с кем из ваших завсегдатаев. Я так понимаю, что Рейчел, Фуэнтес и Рул Тернер сейчас находятся здесь.

— А что, мне должно быть до этого дело?

— В наших интересах оказывать нам содействие. Они здесь?

Коротышка пожал плечами:

— Возможно.

— Как долго мистер Тернер находится в клубе?

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что я из полиции, задавать вопросы — моя работа. Вы провели у дверей весь вечер?

— С девяти часов.

— Знаете, сколько времени Тернер находится здесь?

— Может быть.

Больше он ничего не добавил, просто уставился на нее, и все. Взгляд его немигающих, как у рептилии, глаз приводил в замешательство. Лили сжала губы.

— Видимо, стоит поговорить с владельцем заведения или с менеджером.

— Никакого менеджера нет, а хозяин здесь я. — ои вздохнул. — Ну хорошо, хорошо. Его высочество пожаловал в двадцать один пятнадцать или двадцать один тридцать, что-то вроде этого. Фуэнтес уже была здесь.

21:30. Вполне укладывается в предположительное время убийства, хотя Лили едва ли была экспертом по этой части.

— Где тут у вас входы-выходы?

— Этот и пожарный сзади. — Он тяжело вздохнул. — Ненавижу копов.

— А что, мне должно быть до этого дело?

— Может, ты не так глупа, как кажешься, — мрачно проговорил карлик, словно не до конца теряя надежду на такую возможность. — И грудь у тебя что надо. Ничего себе, н-да… Хочешь перепихнуться?

У Лили челюсть отвисла. Руки дернулись, она была готова придушить маленького негодяя.

— Что, хочешь провести пару недель в маленькой-премаленькой тюремной камере, да?

— Да ладно тебе, я же только спросил.

— Веди меня к Рейчел Фуэнтес… — Попкорн?.. Неужели ей почудился запах попкорна? Конечно же нет.

— Она с Тернером.

— Значит, веди меня к Тернеру.

— Ты что, газет не читаешь? Всем известно, каков он с виду.

— Фотографии я видела. — Князь клана Ноколай был знаменитостью и постоянно мелькал в светских хрониках газет и журналов: красовался на снимках с актрисами, моделями, а также эксцентричными политиками и воротилами бизнеса. Он обрабатывал шишек Сакраменто и Вашингтона, выступая за интересы своего народа, и был вхож в голливудскую тусовку. — И все же хочу, чтобы мне его показали. И Рейчел Фуэнтес тоже.

— Хорошо, хорошо. Эй, ты! — заорал он, спрыгивая с табурета и обращаясь к молодому официанту с голым торсом, разносившему напитки. — Недоумок! Поди сюда и присмотри за дверью.

Коротышка волком зыркнул на Лили и со словами: «Ты идешь или нет?» — двинулся вперед.

За ним следом в переполненный зал шагнула Лили, замыкал шествие Гонзалес.

У Лили скрутило живот. Через несколько минут предстоит сообщить Рейчел Фуэнтес о том, что ее муж убит. Хоть эта женщина вступает в экстравагантные внебрачные связи, это не значит, что известие о смерти мужа она воспримет спокойно. По опыту Лили знала, что любовь может выражаться по-разному и порой некоторые ее виды кажутся не совсем очевидными или здоровыми.

По крайней мере, не стоит подозревать новоиспеченную вдову в убийстве. Возможно, она соучастник, но Карлоса Фуэнтеса убил явно кто-то другой. Ибо женщин-оборотней не существует.

Низкорослый и угрюмый провожатый остановился поговорить с парочкой клиентов, которые пожелали узнать, когда же начнется развлекательная программа. Когда они опять тронулись в путь, Лили вновь спросила коротышку, как его зовут. Для отчета понадобится.

— Ты, вообще, слушаешь или нет? Я же сказал: Макс.

— Фамилия?

— Смит.

Смит? Этот пышущий недоброжелательством сморщенный сгусток злобы зовется Смитом?

Гонзалес подошел поближе и шепнул:

— Он похож на гнома.

— Чересчур велик. Слишком гнусен. Да разве гномы околачиваются среди людей?

— Ну, может, это чокнутый гном. На стероидах.

Губы Лили дрогнули.

— Похоже на то, он, правда, психованный. Но ведь гномы не могут владеть собственностью, хотя грядут изменения, если примут законопроект о видовом гражданстве.

В клубе толпилось много народу. Они пробирались через лабиринт маленьких черных столиков с галдящими посетителями. Вместо бушующих огней теперь над нишами сиял не слишком адский ярко-розовый свет. Лили посмотрела вверх и поняла, что зал освещают прожекторы, установленные на креплениях, перечеркивающие сумрак над головой.

На столиках мерцали красные свечи. В центре помещения располагалась круглая сцена, пока что пустая, по каменным стенам карабкались неоновые огни и две винтовые лестницы, теряющиеся во мраке.

На глаза попалось немало чудных причесок и кричащих костюмов, но многие посетители были одеты как обычные завсегдатаи нормальных клубов. Когда Лили со своими провожатыми добралась до танцпола, который постепенно пустел, ибо музыка стихла, здешняя публика уже вовсю пялилась на форму Гонзалеса.

Сквозь редеющую толпу Лили разглядела, куда их ведет Макс Смит. В правом дальнем углу обособленно стояли три столика побольше. Там сидели пятеро мужчин… и много женщин.

Все мужчины были темноволосые. Один из них был с голым торсом. Может, официант? Униформа официантов-мужчин в этом заведении состояла исключительно из брюк. Что касается женщин за столом, Лили насчитала среди них трех рыжих, двух афроамериканок, трех блондинок и четырех брюнеток.

Когда Лили дошла до края танцпола, из-за стола встали две женщины. Та, что пониже, была похожа на латиноамериканку. Розовые огни мерцали не очень ярко. У нее были волосы ниже пояса и огромная грудь, норовящая выскочить из лифа тесноватого красного платья. Женщина склонилась к сидящему в центре мужчине. С другого боку к нему льнула рыжая девица.

Мужчина повернулся. Лили успела увидеть его лицо до того, как женские волосы занавесили сцену, — вероятно, последовал страстный поцелуй.