Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин Страница 5

— Мисс Катрин, прежде всего хотел бы заверить, — никакие неприятности вам не угрожают.

— Почему я должна бояться? Разве я совершила что-то незаконное?

— Ни в коем случае. Скорее столица должна выразить вам свою признательность за помощь. Впрочем, я хотел бы поговорить с вами о другом. Можно вас пригласить на чашечку кофе?

— У меня самолет через пятнадцать минут.

— Уделите мне десять из этих пятнадцати. Просто так, для очистки моей совести. Я вас очень прошу. Мне нужно будет отчитаться перед руководством.

Маленький бар находился в этом же зале.

— Вы не собираетесь меня задерживать? — прямо осведомилась Катрин.

— Нет. И, уверен, вы поймете почему. Мы в курсе вашей работы на Королевскую службу, — увидев туповато-непонимающее выражение на лице девушки, собеседник поторопился пояснить: — Ни в коем случае не собираюсь вас расспрашивать. Амнезия — неприятная вещь. Надеюсь, вы сейчас хорошо себя чувствуете?

— Что-то я не понимаю, о чем вы говорите.

— Это из-за моего акцента. Мне почему-то кажется, что за время краткого пребывания в нашей стране вы вполне освоили русский язык. Разрешите мне вернуться к родной речи, а то вы, чего доброго, на самолет опоздаете, пока я буду язык ломать. Если чего-то не поймете, не сочтите за труд переспросить.

Катрин ничего не сказала. С отвращением понюхала кофе, поставила чашечку на столик.

— Не нравится? — спросил собеседник.

— Не очень люблю кофе, — пробурчала Катрин. Бодрящий напиток теперь слишком напоминал о маменьке.

— Знаете, я тоже не люблю, — живо отреагировал сухощавый незнакомец. — У меня от него всегда изжога. Впрочем, извините, я опять отвлекся. Меня зовут Александр Александрович. Я сотрудник ГРУ. Не пугайтесь. Организация, конечно, с именем и репутацией, но конкретно наш отдел занимается сугубо научной деятельностью. Никаких шпионских скандалов, провокаций и убийств зонтиком. Наш удел — история и аналитика. Ваш покорный слуга — кандидат исторических наук. Улавливаете связь с вашим прежним местом работы?

— Нет. Ничего я не улавливаю, — решительно отрезала Катрин.

— И не надо, — Александр Александрович одобрительно кивнул. — Времени у нас мало. Имеют значение лишь ваши биометрические данные и личный опыт перемещения. Мы ничего не можем у вас требовать. Я не случайно встречаюсь с вами на нейтральной территории. Вы, естественно, знаете, что человека, ушедшего за Границу, невозможно контролировать. Я не государственную границу имею в виду, — Александр Александрович кивнул на стеклянную загородку с маячившими за ней зелеными фуражками. — Нам нужна помощь. Экстренная, чего уж там скрывать. Предлагаем вам краткую командировку — два, от силы три дня. Вы больше не имеете отношения к этой стране. У вас, Катя, достаточно денег, чтобы достойно существовать на новой родине. Вы молоды, хороши собой, и так далее. И все-таки нам нужна помощь. Всего два-три дня, я повторяю.

— А вы случайно не спятили? — сухо осведомилась Катрин.

Александр Александрович невесело улыбнулся:

— Знаете, Катя, вы далеко не первая, кто задает мне этот вопрос. Поверьте, последние три года наш отдел работает над сомнительным и действительно трудновыполнимым проектом. На данный момент финансирование практически остановлено. Собственно, проект как таковой никогда и не получал денег. Мы здесь дураки, Екатерина Григорьевна, вполне могу с вам согласиться. И все же, если остается хоть один шанс, мы попробуем.

— Знамя вам в руки, — Катрин пожала плечами, — я-то здесь при чем?

— Ни при чем, Екатерина Григорьевна. Бывшей родине нужна ваша помощь. Бывает Родина бывшей? Как думаете, Катя?

Девушка помолчала и неохотно ответила:

— Насчет Родины — черт его знает. Ничего у меня здесь не осталось, Александр Александрович. Разве что — могилы. Извините, наверное, вы меня с кем-то спутали. Я плохая патриотка.

— Собственно, Родина это и есть могилы предков. Но я не собираюсь вас уговаривать. На фотографии вы не выглядели такой красивой. Наверное, мы действительно обратились не по адресу.

У Катрин дернулись губы.

— При чем здесь красота? Раз уж начали, извольте договорить до конца. Или дальнейшее потребует подписки о неразглашении на семи листах и статуса «невыездной» на ближайшие двадцать пять лет?