Две принцессы Бамарры - Гейл Карсон Ливайн Страница 5

Когда же это случалось, молния и мрамор порождали огненный столб, который принимался расти и раскрывался, словно стремительно расцветающая роза. Внутри пламени оказывался чародей – взрослый, еще светящийся, наготу которого скрывал мерцающий кокон.

С минуту чародей озирался по сторонам, затем заглядывал внутрь себя и узнавал, что он такое. В приливе радости новорожденный, рассыпая искры, свечой устремлялся в небо, в сердце грозы. Скорость полета сжигала его кокон, но искра породившего его пламени оставалась гореть в груди, питая его до самой смерти.

Вот и все мои познания. За дополнительными сведениями я отправилась в библиотеку и отыскала чародеев в «Книге существ». После описания их появления на свет было еще три пункта:

«Продолжительность жизни. Для жизни чародеям нужен только воздух. Они могут есть и пить ради удовольствия, но необходимости в этом не испытывают. Они не способны спать. Никогда не болеют, но могут погибнуть точно так же, как люди, в результате несчастного случая или заговора либо на войне. Однако, даже если беда минует их, на исходе пятисот лет их искра все равно затухает и они умирают.

В первые двести лет они считаются учениками и живут в миру. По истечении этого времени становятся путешественниками и уходят в свою цитадель, которую редко покидают впоследствии.

Внешность. Самой выдающейся приметой чародеев являются белые ресницы. Все они, и мужчины и женщины, и молодые и старые, имеют темные волнистые волосы. Для этого вида характерна высокорослость: средний рост женщин пять футов десять дюймов, средний рост мужчин шесть футов два дюйма. У всех длинные узкие пальцы и длинные изящные шеи. Черты лица индивидуальны, с тем же разнообразием, что и у людей. У не достигших зрелости чародеев открытые, лишенные морщин юные лица.

Характер и отношения с людьми. Чародеев нельзя назвать в целом плохими или в целом хорошими. Среди них встречались и герои, и злодеи, но большинство чародеев, как и большинство людей, представляют собой смешение добрых и дурных свойств.

Хотя в большинстве своем они к людям безразличны, некоторые в юности проходят фазу пристального интереса, каковая всегда заканчивается вместе с завершением ученичества. Чародеи редко вступают в брак, и никогда между собой. Известно небольшое количество браков между чародеями и людьми, и от таких союзов рождались дети».

Раздел закончился, и я захлопнула книгу. В ней не говорилось ни о колдовстве, которое доступно чародеям, ни о том, что происходит у них в цитадели, ни даже об их общей численности.

Наши с Рисом беседы продолжались, но нечасто. Отец все время посылал его в отдаленные районы помогать фермерам с погодой или докладывать об опустошительных набегах чудовищ.

Несколько раз мы случайно сталкивались в коридорах замка. И Рис обязательно останавливался поговорить. Однажды он рассказал мне о ярмарке в Детфорде, где танцор отплясывал джигу на головах десяти деревенских жителей, а те едва могли спокойно стоять от смеха. В другой раз он подробно описал гобелен в графском замке, изображавший встречу Уилларда, одного из первых бамаррских королей, и призрака, предсказавшего лекарство от «серой смерти». Он добавил, что гобелен был выполнен почти так же мастерски, как мои вышивки.

Но он никогда меня не разыскивал. Чаще всего я видела его за ужином в пиршественном зале. Да уж, в таком-то павлиньем наряде его трудно было не заметить.

Рис очень отличался от меня. Он был яркий. Легко улыбался, легко хмурился да и смеялся легко, самозабвенно, запрокинув голову.

Однажды мне довелось наблюдать его полет. Я сидела у окна, делая наброски. День выдался серый, в воздухе висела морось.

Рис и мой отец стояли во дворе. Папенька зачитывал что-то из «Книги простых истин», сборника поговорок, который он постоянно цитировал. Затем он закрыл книгу и поднял руку в прощальном жесте. Рис без усилия оторвался от земли, вот как дымок поднимается. На высоте нескольких футов он поклонился моему отцу и поплыл прочь – спиной вперед. Определенное знакомство с его повадками заставило меня заподозрить, что юный чародей выпендривается. Интересно, знал ли он, что я за ними наблюдаю?

До знакомства с Рисом я много лет была без памяти влюблена в Друальта. Укладываясь на ночь, убаюкивала себя, воображая встречу с ним. В мечтах я излагала ему длинный перечень своих страхов, а он утешал меня и рассказывал о своих приключениях.

Но теперь в моих мечтах были только встречи с Рисом. О страхах в них речи не шло, ведь мне хотелось, чтобы он хорошо обо мне думал. Вместо этого я делилась с ним набросками и эскизами вышивок, а он рассказывал о своих странствиях по Бамарре. В какой-то момент он непременно упоминал, как ему нравится со мной разговаривать, а я всегда краснела и мямлила, что меня тоже радуют наши беседы.

Никогда прежде я не увлекалась кем-то живым, настоящим. Однако увлечение Рисом не уступало по глупости увлечению легендарным героем. Я была еще ребенком, а Рис – чародеем.

Когда мне исполнилось шестнадцать, отец начал пристраивать к Бамаррскому замку новое крыло. В задачи Риса входило следить за прямизной возводимых стен и не позволять камням падать на рабочих.

Наша прежняя детская, а теперь гостиная выходила на стройплощадку. Всякую свободную минуту я усаживалась у окна с вышиванием и наблюдала. Однажды Рис увидел меня и помахал рукой.

Спустя неделю он постарался разыскать меня – и Мэрил с Беллой тоже. Он расположился в саду, на дорожке, по которой мы гуляли после обеда.

Цвели ирисы, и, когда мы сворачивали на розовую аллею, я раздумывала о том, как бы мне их зарисовать. Но тут я увидела Риса. Он сидел на скамейке, откинув голову, и вдыхал ароматный воздух так глубоко, что видно было, как вздымается и опадает грудь.

Он вскочил, и Белла явственно напряглась. Она считала чародеев чужаками и не доверяла им.

Когда мы подошли ближе, Рис поклонился:

– Принцессы, госпожа Белла.

В тот день на нем был камзол в сине-зеленую полоску, а на сапогах красовались золотые шпоры.

Мы трое присели в реверансе.

– Я припас для вас подарки, если позволите.

Он взял что-то со скамьи – меч в серебряных ножнах! – и, опустившись на одно колено, вручил его Мэрил:

– Полагаю, вы любите фехтовать, ваше высочество.

Сестра приняла меч и вынула его из ножен.

– Красивый. – Она показала подарок мне. – Разве он не восхитителен?

Клинок действительно вызывал восхищение, но я его возненавидела. Пока я не замужем, ей не нужен меч!

Видимо, мне не удалось скрыть свои чувства, потому что Мэрил коснулась моего плеча и негромко сказала:

– Перестань волноваться, Эдди. – И принялась фехтовать с розовым кустом. – Вот вам, подлые розы. Вот вам!

Она делала выпады и парировала, управляясь с полоской стали легко и изящно, словно танцор на празднике.