Дни знамений - Катарина Керр Страница 5

С последними лучами заката Невин ввел свою лошадь в заброшенный дом, привязал ее на длинной веревке к стене, вычистил и накормил; потом бросил скатанное одеяло и седельные сумки у очага, где лежала основательная груда дров, хотя и покрытых пылью, но аккуратно нарубленных.

Скорее всего, их оставили наемники темного мага, который, несомненно, стоял за этими преступлениями. Заглянув снизу в отверстие дымовой трубы, Невин убедился, что она не забита, потом уложил в очаг несколько поленьев и зажег взмахом руки. Когда огонь разгорелся и осветил всю комнату, маг дотошно обыскал ее, даже поковырял прогнившие стены ножом. Его старания увенчались успехом: под кучей листьев, нападавших через окно, нашлась оловянная бляшка размером с ноготь большого пальца, какие нашивают для красоты на седельные сумки и прочее конское снаряжение. На ней была вычеканена голова кабана.

– Любопытно, – вслух произнес Невин. – Земли клана Кабана далеко отсюда. Но они сочли возможным отправиться в такую даль – значит, причина была важная. Так что же, они, выходит, вступили в союз с темным магом?

От такого предположения его передернуло. Спрятав бляшку в карман штанов, он принялся расхаживать взад-вперед у очага, размышляя, как обойтись с привидением, если оно и впрямь объявится. Прежде всего следовало выяснить, действительно ли несчастная душа, чье тело разлагалось снаружи, все еще не покинула место смерти. Невин подкинул дров, поворошил их сорванной сырой веткой, чтобы горело жарко и ровно, потом сгреб в охапку влажную, заплесневелую солому, что падала вниз много лет. Если понадобится, солома даст много густого дыма. Наконец он уселся у очага, расслабился и стал ждать.

Прошел почти час, когда он ощутил явление духа. Поначалу казалось, будто холодный сквозняк проник в щели двери у Невина за спиной, но саламандры, плясавшие в огне, вскинули головки и поглядели в том направлении. В комнате сгустилась тишина. Маг ничего не сказал, не шевельнулся, даже когда все волоски на коже его встали дыбом от эманации призрачной материи. Послышался звук, влажное сопение и шорох, словно собака обнюхивала пол и то и дело скребла его когтями. Воздух похолодел, но старик старался сохранять спокойствие и дышал размеренно. Саламандры исчезли, брызнув искрами. Призрак стоял прямо перед ним.

– Что ты оставил здесь, приятель, что не дает тебе покоя?

Он ощутил удивление, испытанное духом; потом призрак поплыл по комнате, сопение и шорох слышались теперь под стенками, у самого пола.

– Здесь что-то закопано, да?

Холодное облачко вновь приблизилось к нему, заколебалось, зависло в пяти футах слева. Он ощущал панический испуг и отчаяние призрака так же явственно, как чувствовал холод. Украдкой, не спеша, Невин протянул руку и ухватил пучок прелой соломы.

– Уверен, тебе хочется тепла, хочется снова стать видимым, благообразным. Ну, приятель, подойди же сюда, к огню!

Ужас, испытываемый призраком, обвивал Невина, словно тонкие щупальца. Облачко вплыло в круг света; маг медленно приподнялся и швырнул пук перепрелой кровли на горячие угли. Сперва просто пахнуло гнилью, потом повалили клубы серого дыма. Как гвоздь, притягиваемый магнитом, призрак устремился к огню. Поскольку «жизнь» его поддерживалась силою эфира, призрачное тело мгновенно впитало дым, и мельчайшие частицы пепла обрисовали его контуры. Над огнем поднялась фигура моложавого мужчины, обнаженного, но, конечно, совершенно целого, поскольку ножи убийц не могли причинить никакого вреда эфирному телу. Невин подбросил еще топлива, чтобы дым не иссякал, и присел на корточки.

– Нельзя тебе тут оставаться. Пора уходить в мир иной, к новой жизни. К прежней возврата нет!

Дымная фигура яростно затрясла головой в знак отрицания, и бросилась прочь от огня, оставив за собою обычный густой дым. Но немало частиц удержалось на месте, и призрак остался видимым: он пересек комнату и снова принялся скрести расшатанную доску между полом и стеной. Невин заметил, что он вынюхивает что-то определенное так старательно, что сухие листья и прочий мусор шелестели и разлетались.

– Что там? Позволь подсобить тебе. Рук у тебя больше не имеется, чем копать будешь?

Призрак отступил в сторону и не вмешивался, пока Невин, став на колени, исследовал доску. Когда он вытащил нож и начал ее отдирать, призрак тоже стал на колени, словно наблюдая. Эта доска была чуть поновее остальных, но тоже достаточно прогнила, и вскоре сорвалась с гвоздей и рассыпалась трухой и щепками. Под ней, в небольшом углублении, обнаружился продолговатый ящик, около двух футов в длину и всего каких-то десять дюймов в ширину.

– Это и есть твое сокровище?

Уже слабо видимый – струйка дыма в свете очага – призрак отрицательно покачал головой и простер к Невину руки – то ли молил простить его, то ли просил что-то сделать, а может, и то и другое… Маг ухватил ящик и вытащил; при этом что-то тяжелое сдвинулось внутри, и из трещины на крышке пахнуло мерзкой вонью. Уверенный, что смерть ему нипочем в любых видах, Невин снял крышку – и едва не потерял сознания – на этот раз не от запаха, а от зрелища. Кто-то затолкал в ящик тельце новорожденного младенца-мальчика, набальзамированное какими-то травами и мазями. Ему не могло быть более трех-четырех дней от роду, но его изувечили точно так же, как тело, пригвожденное к частоколу.

Пыль, поднявшаяся при вынимании ящика, на краткий миг вновь придала обманчивую плотность призраку; видно было, что он запрокинул голову и заломил руки в молчаливом рыдании.

– Твой ребенок?

Он снова ответил жестом «нет» и пал ниц, коснувшись головою земли, словно преступник, молящий государя о пощаде.

– Ты был соучастником убийства? О нет, я понял: твои друзья хотели убить его, ты запротестовал, и тогда они заставили тебя разделить его судьбу!

Пыль осыпалась на пол. Призрак исчез.

Несколько минут Невин созерцал жалкие останки в крошечном гробике. До сих пор ему не доводилось видеть ничего подобного, боги миловали, но что-то он слышал, это что-то значило, какие-то полузабытые знания шевелились на дне памяти и требовали получше рассмотреть находку. Собравшись с духом, он наконец решился перенести ящик к очагу, поближе к свету, но прежде чем прикасаться к изуродованным останкам, достал из седельной сумы кусок полотна и обернул руки лоскутами. Под маленькой мумией он нашел тонкую свинцовую пластинку, примерно два на четыре дюйма, наподобие тех зложелательных талисманов, которые до сих пор зарывают в землю невежественные крестьяне, чтобы причинить вред своим врагам. На пластинке были процарапаны слова на языке Древнего века, известном лишь ученым да жрецам, и еще несколько других, которые даже Невин не смог перевести:

«Будет с тем, как с этим. Маррин короле Маррин короле Маррин. Смерть неумирающая. Аранродда. Рикка рикка рик-ка. Бубо лубо.»

Кровь отхлынула от лица Невина, руки закоченели. Он обвел комнату взглядом и обнаружил, что в ней роятся духи, и все они, пораженные ужасом, потрясенно глядят на него широко раскрытыми глазами, – кто засунул палец в рот, кто забыл закрыть его…