Греческий огонь. Книга 3 - Никос Зервас Страница 5

Ближний из гостей, кряхтя, восстал из кресел, мягко шагнул ближе. Ваня с усилием навёл резкость на бородатое лицо и обомлел: сам Осип Куроедов!

Знаменитый миссионер и богослов, покрывший себя славой супер-мега-проповедника в среде рокеров, геев и журналистов.

Куроедов обнажает в улыбке зубы и доброжелательно протягивает мягкую руку:

— Ну, здравствуйте, кадет Царицын. Меня зовут Куроедов. А вот мой добрый коллега, профессор Краплин. Нежно загорелый, излучающий радостное здоровье пробор поднялся, вырастая под люстру клетчатыми пиджачными плечами и кудрявой, весёлой головой.

— Очень рад, — заблестел он белыми зубами. Голос у Крапнина мягкий, как качественная замша. — Давно мечтал оглядеть на вас, знаменитый Иван Царицын! Все вокруг вердят, что Вы — уникальный. Дескать, интеллект плюс физическая сила… Да помноженные на русский имперский дух! Это редкость, особенно в новом поколении, ха-ха…

Ванька напрягся: про имперский дух послышалось? Генерал отхлебнул из чашечки, пояснил:

— Господа Куроедов и Крапнин — друзья училища, спонсоры. Они нашли средства на ремонт вашей казармы. Захотели встретиться с кадетом Царицыным…

— Мы давно работаем с молодёжью, — улыбнулся Крапнин, тряхнул кудрями. — Наша цель — поднять волну русской молодёжи, готовой работать для возрождения России. Наконец мы получили деньги. Мы начинаем создавать новое подростковое движение. И, прежде всего, нам нужен молодёжный лидер. Умный и отважный русский парень.

Крапнин помолчал немного и добавил:

— И я этого парня нашёл. Генерал насупился:

— Суворовец Царицын должен учиться, — Он не сможет уделить довольно времени вашему молодёжному движению. Ему на уроки надо ходить, военное дело осваивать…

— О, не волнуйтесь об этом, господин генерал! — заулыбался Крапнин. — Мы наймём Царицыну прекрасных учителей. С их помощью Ваня выполнит программу учебного года заочно. Стандартная программа написана для дураков, а господин Царицын — умственно превосходит сверстников на несколько лет…

Генерал покачал головой:

— Ну, я бы не сказал… Вопрос об отчислении Царицына до сих пор стоит на повестке дня.

— У господина Царицына врождённый дар лидерства, это ведь очевидно, — для убедительности замахал ладонями профессор Крапнин.

— Ребята его уважают, ценят за благородство, отвагу и честность… Он — легендарный герой Мерлина, уничтожитель колдунов! Для мальчишек он — крутой, и это главное.

«Зачем нахваливать парня в его присутствии? — недоумевал Тимофей Петрович Еропкин. — Загордится пацан, и потом, не приведи Господи, вырастет из него злобный наполеончик…»

Ваньке от похвал стало душновато, захотелось провалиться под землю, вместе со стулом. А впрочем… возможно, он и правда так крут? Какой всё-таки проницательный человек этот Крапнин…

— Вы его захвалили, и незаслуженно, — строго сказал генерал Еропкин. — Право, не стоило! И чем больше слушаю вас, тем больше убеждаюсь, что для Царицына ваше предложение — неполезно. Речи толкать, блистать на телевидении — не кадетское дело!

Ваня ушам своим не верил. Что? Неужели генерал, мудрый человек, патриот, откажет? Ведь это Ванькина судьба! Ведь он, Царицын, всю жизнь мечтал служить Отечеству, а здесь такой шанс!

Генерал с решительным видом поднялся.

— Дело вы задумали хорошее. Однако поищите другого молодёжного главаря. Ваня пока всего лишь кадет. Рано ему политикой заниматься, да и не к лицу эти кривляния будущему офицеру.

Куроедов взмахнул рукавом, сжал маленький кулак:

— Мы направим бунтарскую энергию тинейджеров в доброе русло. Пусть учатся защищать Россию от вражеской клеветы, от разврата и подлости…

— Поймите, господин генерал, наше дело — святое и нужное для России. Идёт война за молодёжь, наших детей спаивают, обкуривают, растлевают. В кои-то веки нашлись люди, любящие Россию. — Крапнин умоляюще посмотрел на генерала Еропкина.

— Видишь, Иван, какой ты незаменимый, — медленно и мрачно выговорил Еропкин. — Что улыбаешься?

Генерал набычил седую голову. Ванька замер, ожидая приговора, — сердце его отчаянно билось. «Разрешит! Обязательно разрешит! — вдруг почувствовал кадет. — Не может генерал такое дело зарубить на корню…

— Думаешь, никто кроме тебя не справится? — в упор спросил старик Еропкин.

Иван вытянулся, радостно выпалил:

— Если не я, то кто же, товарищ генерал?

Начальник училища опустил взгляд. И тихо сказал:

— Нет.

Ванька растерянно заморгал.

— Не к лицу будущему офицеру политическим кривляньем заниматься, — сказал, как отрезал, генерал. — У нас незаменимых нет. А вам, кадет Царицын, не следует излишне воображать о собственной персоне. Не доучились ещё, понимаешь!

Странное дело. Еропкин сказал это так убеждённо и просто, что Ваньке внезапно… полегчало.

— Возвращайтесь на занятия, Царицын, — строго сказал генерал.

— Есть возвращаться на занятия! — кадет Царицын отдал честь. «Значит, так надо… — решил он и сам радостно подивился своему спокойствию. — Генералу виднее. Кто знает, что за люди… может быть, просто болтуны пустые. Или провокаторы?»

Он побежал в учебный корпус: ещё успеет к концу урока по истории — послушать про битву при Требии.

И в это самое время на ажурном столике перед ведьмой Цельс погасла тёмная сальная свеча. Глиняная фигурка восточного божка, к которому обычно обращаются те, кто ищет власти и веса в обществе, лопнула и рассеклась надвое.

— Постойте, да постой ты! Царицын, подожди… Ну, надо же. Бежит за ним, блестя лакированными ботинками, профессор Крапнин.

— Слушай, Царицын. Я всё понимаю: ваш старик с лампасами воспитан старой советской системой, а тут новые реалии, новые вызовы… Теряется старичок, боится ответственности…

— Простите, господин профессор. — Ваня слегка поклонился. — Товарищ генерал приказал мне вернуться на занятия.

— Я совсем про другое, — отмахнулся Краплин. — Не хотите работать на страну, не надо. Есть иная тема — просто выгодное дельце. Вот моя визитка. Есть у меня друг, режиссёр. Он сейчас занимается постановкой новогоднего шоу на Красной площади. Ему нужен молодой актёр на роль Ивана Царевича. Если интересно — звоните.

И уже вслед Ивану добавил:

— В принципе, там сценарий патриотический, про любовь к родине. Но есть и меркантильный момент… тоже положительно. А что? Один раз выступил — получил двадцать тысяч евро. По-моему, любопытно. Сам бы сыграл — да не берут! Фигурой не вышел, ха-ха-ха!

Глядя вслед замшевому профессору, Ваня усмехнулся. Заметим, что эта усмешка стоила Сарре Цельс ещё одной глиняной куклы. Впрочем, в кукольной армии этой ведьмы ещё оставались фигуры.