Разведчик с Острова Мечты - Алексей Тихонов Страница 5

— В будущем году, — не колеблясь, ответил тот. — Предельно — через два года.

— Откуда подобная уверенность?

— Удивишься, Шагалан, но, прежде всего, из ваших донесений. — Хардай похлопал юношу по плечу. — В придачу щепотка слухов, расчетов да интуиции. Однако можешь не ломать над этим голову: сигнал к выступлению дадут сами мелонги.

— ?

— Поверь, Император однажды уже обломал зубы на Диадоне и теперь соберет для него все имеющиеся силы. То есть едва только большая часть гарнизона запылит в сторону портов, приспеет срок точить клинки и стаскивать лодки на воду.

— Будь Гонсет воистину столь хитер, как его рисуют, постарался бы перебросить полки тайно.

— Верно, друг мой. Поэтому так нужны многочисленные глаза и уши в Гердонезе.

Помедлив, Шагалан наконец отважился на вопрос, последнее время деликатно всеми обходимый:

— Вы пойдете с нами, учитель?

Кане пожал плечами:

— Все возможно… По совести, очень хочется возвратиться к началу боев на Диадон. Думаю, мы с Очатой лишними бы там стали… Ну, а если не судьба сразиться с врагом дома, то, конечно, мы и здесь…

Хардай смолк, лишь через секунду юноша сам услышал чьи-то торопливые шаги. Со стороны Зала Собраний к ним спешил Борхи, один из двух братьев-близнецов, различаемых только по тщательности в выбривании голов. Потом заметили и суматоху у дверей Зала. По обеспокоенному виду подбежавшего поняли, что случилось недоброе.

— Мессиру Иигуиру плохо!

Крик тотчас сорвал с места.

— Он потерял сознание во время занятия, прямо на полуслове, — объяснял Борхи на бегу. — Сперва хотели перенести его в дом, но потом решили не тревожить и устроили в Зале. Слишком уж скверно выглядел…

В конце Зала на помосте рядом с креслом было сооружено подобие ложа из одеял и плащей. Вокруг суетились женщины: подносили воду, полотенца, пучки каких-то трав. Чуть поодаль с сумрачными лицами переговаривались Беронбос и мастер Очата. Прочие поселенцы густой беззвучной волной застыли вдоль стен, обрамляя озаряемый пламенем круг.

Кане оставил учеников у входа, сам прошел к помосту, осмотрел больного, обменялся короткими фразами с другими руководителями лагеря. Затем подозвал Шагалана, в напряженном ожидании теснившегося среди друзей.

— Совсем плох, — вполголоса произнес хардай. — Насколько могу судить, отказывает сердце. Первый удар он переборол, однако сейчас надежда слабая. Мы способны только малость облегчить страдания, но не изменить финал. Пойдем, поможешь…

Повинуясь указаниям мастера, Шагалан приподнял старика в полусидячее положение, подсунул под спину набитые соломой подушки. Иигуир все еще пребывал без сознания, лишь частое хриплое дыхание свидетельствовало о тлеющей жизни в изнуренном годами теле.

— Побудь около него, Ванг, — срывающимся басом вымолвил Беронбос. — Если придет в себя, ему понадобятся самые близкие люди.

— Тяжело говорить, сударь, — заметил Кане, — но здесь скорее понадобится священник.

Беронбос в отчаянии схватился за голову, потом кое-как совладал с собой:

— Конечно, я немедленно поеду. Может, поискать и врача?

— Боюсь, господа, в целой Поднебесной не найти лекаря, способного на такое чудо. А вам ехать не обязательно — ребята управятся легче и быстрее.

— Я распоряжусь. — Очата двинулся к выходу, вызывая знаками кого-то из толпы.

— Прочим тоже выйти. — Казалось, Кане стремился в большей степени отвлечь Беронбоса от горестных мыслей, нежели освободить зал. — Займитесь этим, сударь. Больному требуется больше воздуха.

Ребята вытекали на улицу медленно, неохотно. Долго топтались у порога, растерянно оглядываясь на смертное ложе любимого учителя. Их перекатывающиеся отточенные мускулы и крепкие кулаки на сей раз пасовали перед неизбежным.

В конце концов в зале остались только Кане, Шагалан и Марика, жена Беронбоса. Женщина время от времени протирала лицо старика мокрой тряпкой, мужчины отступили к окну.

— Он еще придет в себя? — тихо спросил Шагалан.

— Вероятнее всего. — Хардай помолчал, потом добавил, словно размышляя вслух: — Хотя, возможно, лучше бы ему не приходить…

Смысл загадочной фразы Шагалан постиг поздно вечером. Он сидел в одинокой задумчивости рядом с учителем, когда тот с резким всхлипом вдруг дернулся и сел на ложе. Отчаянно выпученные глаза, всклокоченные волосы, широко открытый рот — он явно задыхался в большом пустынном зале. Юноша, в два прыжка подлетев к окну, пронзительно свистнул. Через минуту около больного собрались Кане, Беронбос, Марика и их дочь Ринара. Немалых трудов стоило Очате сдержать в дверях остальных, снаружи теперь доносился обеспокоенный гул. К этому моменту Иигуир обессиленно упал на подушки, непрекращающаяся одышка дополнилась тяжелым кашлем, на губах показалась пена. Осмотрев старика, Кане лишь покачал головой.

Пока женщины оттирали с лица Иигуира липкий пот, Шагалан упрямо размахивал самодельным опахалом из натянутой на ивовый обруч холстины. Безнадежная, но неистовая борьба за жизнь не прерывалась ни на миг. Юноша уже начал уставать, когда приступ наконец пошел на спад, кашель стих, совершенно изможденный Бентанор смог ненадолго забыться. По распоряжению Кане на дежурство у ложа заступил Лансар, а Шагалана хардай отозвал в сторону:

— Привезли местного священника. Бери Скоху и Дайсара, в лагере сопровождайте гостя неотлучно. Считайте это специальным заданием: теперь вы — богобоязненные единотворцы. Постарайтесь, чтобы клирика не шокировало окружающее.

— А как же мессир?! — вскинулся юноша.

— Не волнуйся, друг мой, здесь хватит заботливых рук. Как только он проснется, спросим об исповеднике. Чужие уши, конечно… однако, мыслю, без их участия господину Иигуиру душевного покоя не получить. А уж в последнюю-то минуту он его точно заслужил.

На улице темнело, малиновые отсветы заката утопали за лесом, открывая дорогу силам ночи. Церковника нашли у заставы на въезде в лагерь. Полнотелый мужчина средних лет в простой серой рясе неподвижно сидел на таком же упитанном муле. С боков их поджимали два поселенца: Керман и Гош, державшие своих коней под уздцы. Все движения священника заключались в непрерывном разворачивании головы от одного безмолвного, мрачно-ледяного спутника к другому.

— Похоже, милейший пастырь здорово перетрусил, — шепнул Шагалан Дайсару, приближаясь к заставе. — Работаем, братцы…

Столь пылкое почтение не всегда, пожалуй, достается и епископам. Священник даже оторопел от резкого поворота дела, но вскоре оправился, чинно сполз с седла и по-отечески благословил свою боголюбивую паству. Пропустив товарищей к руке служителя Церкви, Шагалан аккуратно отпихнул в густеющие потемки его суровых стражей.

— И на черта вы расшаркиваетесь перед этим надутым каплуном? — беззлобно буркнул Керман.