Щит Найнавы - Андрей Астахов Страница 5

– В Айфодле жили изменники и предатели, – сказала Мирчел. – Они отказались присягнуть дому Эдхо, и были наказаны за это. Ты считаешь, что я поступила неправильно?

– Мне не дано судить людей. Ты поступила так, как считала нужным поступить, тебе с этим жить. С чем пожаловала?

– Наместник Ирмас Удэн считает неправильным, что твой монастырь не платит податей. Гойлонская обитель расположена на землях дома Эдхо и обязана платить. Ирмасу нужны деньги, чтобы содержать войско.

– Со времен императоров династии Грозового Дракона монашеские обители были освобождены от любых податей, – возразила нэни Береника. – Мы считали до сих пор, что древние законы незыблемы и действуют до сих пор.

– Действовали, – сказала наемница. – Теперь наместник Ирмас установил иные законы. И вы будете выполнять их. Нам плевать на старые замшелые заповеди.

– Понимаю, – нэни Береника пристально посмотрела на Мирчел. – Чего ты хочешь, Кровавая Дева из Дреммерхэвена?

– Денег. С вас причитается пятьдесят фунтов серебра.

– У нас нет столько. Мы бедная обитель.

– Придется найти. Иначе Гелес останется без почитателей.

– Ты и в самом деле готова убить всех, кто ищет здесь мира? Мужчин, женщин, детей, стариков?

– Ты не поняла меня, старуха. У меня приказ наместника Ирмаса, и я его выполню. Даже если мне придется превратить ваш благочестивый курятник в груду головешек, а тебя и твоих монашек скормить воронам.

Лицо нэни Береники осталось спокойным. Она лишь окинула взглядом весь отряд Мирчел – три десятка до зубов вооруженных верховых головорезов, окруживших ее со всех сторон.

– Нам нужно время, чтобы собрать требуемую сумму, – сказала она. – У нас нет серебра, которое ты требуешь. У нас даже хлеба не хватает.

– Я сейчас заплачу от жалости. Хватит болтать чепуху. У беженцев есть скот. А в храме должны быть священные сосуды и прочий дорогой хлам.

– Ты хочешь обобрать Гелеса?

– Я язычница. Гелес не мой бог.

– Хорошо. Я могу попросить тебя сойти с коня и пройти со мной в храм? – спросила настоятельница, глядя на Мирчел своими пронзительно-синими глазами.

– Зачем?

– Чтобы ты сама могла увидеть наши сокровища.

– Хорошо, – Мирчел спешилась, бросила поводья Вирну, шагнула к нэни Беренике. – Пойдем.

– Оври, останься здесь с сестрами, – велела настоятельница человеку с сумкой, затем повернулась к Мирчел и сказала: – Следуй за мной.

– Если со мной что-нибудь случится, – обратилась Мирчел к своим людям, – убейте здесь всех до единого. А монастырь сожгите.

– Будет исполнено, командир, – ответил за всех Вирн.

– Идем, – позвала нэни Береника. Она была совершенно спокойна, и жестокий приказ Мирчел, казалось, совершенно ее не испугал.

Резные деревянные двери раскрылись, и Мирчел вошла внутрь.

Бедность. Вопиющая и неприкрытая. Голые каменные стены, убитый земляной пол. Потемневшие потрескавшиеся деревянные столбы, подпирающие свод. Старый медный гонг у входа, ударом в который монахинь созывают на молитву.

Алтарь в глубине храма – просто каменная глыба. На нем два подсвечника с горящими сальными свечами, глиняная тарелка с проращенной пшеницей и оловянная чашка с водой. Изображение Гелеса – грубая деревянная статуя, топорно раскрашенная каким-то художником-самоучкой. В руках у бога – белый барашек.

Мирчел схватила один из подсвечников с алтаря. Олово. Всего лишь олово.

Ничего ценного. Все убранство храма не стоит одной золотой монеты.

– Теперь ты видишь, дочка, что в этом храме не собрать пятидесяти фунтов серебра? – сказал голос.

– Хочешь, чтобы я тебе поверила? – Мирчел с досадой отшвырнула подсвечник. – Я перерою весь твой вонючий монастырь, но…

Она запнулась, почувствовав, что ее будто обдало жаром.

Голос. Это не настоятельница Гойлона.

Мирчел медленно развернулась на каблуках и вскрикнула от ужаса.

– Кто ты?

– Ты не помнишь меня, дочка? – Незнакомая женщина в темном плаще шагнула к наемнице, подняла руку, словно хотела коснуться груди Мирчел. – Боги, ты совсем ничего не помнишь!

– Кто ты такая? – Мирчел попятилась от женщины, схватилась за рукоять меча.

– Бедненькая моя! Это все Тень. Она помрачила твой разум.

– Какая Тень? О чем ты говоришь? Кто ты?

– Теперь я вижу, что ты все позабыла. Однажды с тобой уже случилось такое, – сказала женщина с печальной улыбкой. – Это было в тот день, когда тебе исполнилось шесть лет. Я сшила для тебя платье – красивое, с вышивкой по рукаву. И вплела тебе красную ленту в волосы. Тогда волосики у тебя были светлее, чем сейчас, и очень красиво вились. Ты вышла во двор поиграть с детьми. Вы прыгали через канаву – кто дальше. Ты прыгнула неудачно и упала в эту канаву. Прямо в грязь. Расшиблась, испачкалась и начала реветь. Я выбежала на твой плач, стала успокаивать тебя, а ты все время говорила мне: "Кто ты? Кто ты?" Это был испуг. Ты забыла меня, дочка. Потеряла память. Наш знахарь Мишле слил тебе испуг, и ты поправилась.

– Платье, – Мирчел почувствовала, что волосы на ее голове встают дыбом. – Платье из беленого льна. Коротенькое, до колен. По рукаву были вышиты красные цветы. А лента была шелковая, очень дорогая.

– Все верно, – женщина улыбнулась. – Видишь, ты вспомнила.

– Кто ты? Как ты можешь все это знать?

– Ты была настоящей красавицей, – продолжала женщина. – Однажды тебя чуть не увели женщины из народа лали: они частенько бывали в нашем городе, ворожили, предсказывали будущее. Я тогда еле тебя нашла. А когда ты выросла, то из маленького ангелочка превратилась в красавицу-девушку. Парни за тобой табунами ходили. И ты самая первая на нашей улице вышла замуж. Тебе только-только семнадцать исполнилось.

– Я… была замужем?

– Ты и этого не помнишь?

– Нет, – Мирчел вытерла выступивший на лбу холодный пот. Ноги у нее дрожали, и ей казалось, что она вот-вот лишится сознания. – Ты что, все обо мне знаешь?

– Знаю. Я помню каждый день твоей жизни. Ты была очень счастлива. И я радовалась, глядя на тебя. Потом у тебя родилась дочка. В тот день я ощутила такое чистое и бесконечное счастье, что испугалась. Я поняла, что такая милость богов не может быть вечной, и судьба обязательно приготовит для нас всех испытание. А потом я увидела во сне, что в городе начался большой мор. И что ты заразилась и умерла.

– Умерла?

– Да. Когда я проснулась, то сразу же пошла в храм великой Некриан и стала просить о милосердии. Я просила Некриан взять мою жизнь и оставить твою. Я просила послать твою болезнь мне. И Некриан услышала меня. Сон оказался вещим – прошло несколько недель, и в наш город пришла чума. Я заболела. Помню, как ты плакала, сидя у моей постели. А мне было радостно, что твоя судьба стала моей.