Живое и мертвое. Ученик мага - Алексей Гравицкий Страница 5

Не желая задерживаться на теме преступления, он развернул газету. «Новое расследование от скандально известного журналиста» — встретил молодого человека бодрый заголовок. Пантор принялся читать и вскоре узнал, что популярный борзописец Санчес О'Гира и вправду затевает новое журналистское расследование, которое покажет все тонкости работы магического надзора, начиная от службы приставов и заканчивая судьями. Из бесполезной по сути статьи следовало, что любимый публикой Санчес уже роет землю и материалы, которые он начнет выдавать на суд читателей в ближайшее время, как всегда станут бомбой.

Пантор сердито отшвырнул газету и поднялся со скамейки. Решение было принято. Пусть лорд Мессер отчитает его как мальчишку, но он сделает все, чтобы не дать учителю совершить непоправимое.

В доме старого мага было тихо. Поднимаясь по лестнице, Пантор, как всегда, громко топал. Он не хотел появляться перед учителем неожиданно и пытался таким образом дать понять, что скоро постучит в дверь мастерской. Впрочем, все это было совершенно бессмысленным спектаклем. Мессер чувствовал приближение ученика прежде, чем тот открывал дверь его дома. И ученик об этом знал.

Он подошел к двери мастерской, затаил дыхание и прислушался.

Тишина. В груди тревожно екнуло. Пытаясь убедить себя в том, что это ничего не значит, что учитель умеет оградить себя во время опытов от чрезмерно любопытных глаз и ушей, Пантор потянул за ручку. И тут же вздрогнул.

Дверь в мастерскую была не заперта, даже не закрыта. Так, прикрыта и только. Из щели потянуло странной смесью резких запахов, среди которых четко угадывался запах гари.

— Лорд Мессер? — позвал Пантор. Голос предательски дрогнул, дал петуха.

Борясь одновременно с нерешительностью и боязнью самого паршивого, юный маг заглянул в щель, затем робко постучал. Ответа не было. Пантор переступил с ноги на ногу.

«Хватит топтаться под дверью», — приказал он себе мысленно: «Раз пришел, так входи». И, решившись наконец, толкнул дверь и вошел в комнату.

Мастерская оказалась пуста. Не было ни лорда Мессера, ни костей, принесенных учеником в холщовом мешке, зато вокруг царил чудовищный кавардак. Пантор огляделся. Тяжелый дубовый стол был задвинут в угол комнаты и странно повернут, подпирая дверцу шкафа. Старинные магические фолианты беспорядочно валялись на полу. Медвежья шкура, что обычно мохнатым ковром покрывала середину комнаты, скукожилась, шерсть местами прогорела. Пантор сделал шаг, другой. Зацепился носком сапога за массивную книгу в деревянной, обтянутой кожей, обложке.

О содержимом этой книги ученик мага мог только догадываться. Заглядывать внутрь ему не доводилось, так как с этим томом Мессер не расставался никогда.

Пантор опустился на колени, разглядывая вместилище магических заклинаний. От книги веяло такой древностью, что от одного вида обложки веяло тайной. Он тронул удивительно крепкий для такой древности переплет. Раскрыл обложку. Приятно зашуршали страницы, завораживая вязью древних заклинаний.

Да, определенно одна эта книга тянула на пожизненную ссылку. Не вдаваясь глубоко в суть, повинуясь привычному любопытству, что заставляло перелистывать и глядеть, что там дальше, Пантор принялся шуршать страницами. Он так и сидел на полу, забыв обо всем и потеряв чувство времени, пока ближе к середине книги не мелькнул рисунок, заставивший его замереть и вернуться к реальности.

В первую минуту он не понял даже, отчего этот магический узор так привлек внимание. Затем взгляд метнулся в центр комнаты, туда, где обычно покоилась изуродованная теперь медвежья шкура. Полированная поверхность дорогого паркета потемнела от разводов. Словно над ней поводили факелом и редкое дерево не загорелось, но почернело от близкого огня. Разводы были витиеваты и затейливы. И достаточно было лишь немного знать о магии, чтобы, держа в руках старинную книгу с магическим рисунком, угадать параллели между ним и разводами на полу.

На паркете совершенно точно остались нечеткие следы от магического рисунка, в стороне сиротливо лежал угольный стерженек. Значит, обряд Мессер провел. Это подтверждали и брошенная книга, и обгоревший рисунок. Знать бы, что получилось у мага.

Пантор пробежал глазами по тексту рядом с рисунком. Вчитываться и понимать структуру магических начертаний не понадобилось. От одного заголовка ученика мага уже бросило в жар, а следом он почувствовал бегущий по вспотевшей спине холодок. Лорд Мессер пытался воскресить мертвого. Получилось у него это или нет, неважно. Важно то, что об этом уже наверняка известно отделу контроля и сейчас сюда направляются приставы.

Не выпуская из рук книги, юный маг вскочил на ноги.

— Учитель! — на этот раз он позвал в полный голос. Ужаснувшись своему крику, разнесшемуся по разгромленной комнате, Пантор подпрыгнул и заметался.

«Что делать?» — стучало в голове. Найти Мессера. Если у него получилось, он ведь пойдет осчастливливать своим открытием власти. А этого нельзя. Потому что вне зависимости от результата это преступление и…

Пантор выглянул в окно. Мобиль учителя стоял на месте. Значит, не уехал. Значит, ушел пешком. Но почему бросил книгу? И куда ушел? Нужна подсказка. Хоть что-то, что намекнуло бы, где его искать.

Юноша снова закружил по комнате, но теперь с более-менее осмысленной целью.

На полках — ничего, только выдернутые и брошенные на пол книги.

Книги на полу…

Шкура…

Опаленный магический узор…

Стол. На столе остались только пачка чистой бумаги, опрокинутая чернильница и несколько перьев, остальное валялось на полу без всякого порядка.

Шкаф.

Пантор уперся в столешницу, поднажал. Дубовая махина стола со скрипом поползла в сторону, оставляя новые царапины на многострадальном паркете. Когда расстояние между столом и шкафом расширилось до трех шагов, ученик мага дернул дверцу и тут же отпрянул, не успев понять еще, что произошло. Грохнуло. С таким звуком падает на пол мешок с картошкой. Или… человеческое тело.

Пантор закусил губу. Перед ним на полу, раскинув руки, лежал лорд Мессер. Длинные седые волосы разметались по паркету. Глаза казались двумя кусочками замерзшей слюды. Стеклянный взгляд таращился в потолок. Видеть мертвых юноше доводилось, и сейчас он с уверенностью мог сказать, что жизни в учителе осталось не больше, чем в заспиртованных ящерицах, которых в избытке было на кафедре биологии.