Хельсрич - Аарон Дембски-Боуден Страница 5

Вокруг каждого города-улья обширные пространства были очищены и либо залиты рокритом, либо просто выровнены бульдозерами. Дождь обрушивался на очищенные пространства вокруг улья Гадес, оставляя блестящие капли на пустотных щитах, защищавших город. По всему миру небеса были в смятении, на погоду губительно действовали атмосферные волнения, вызванные бесчисленными кораблями, каждый день пронзавшими облачный покров.

Над ульем Гадес бури были особенно яростны. Сотни транспортно-десантных судов, чья краска уже почти полностью стерлась, обнажив голый металл, застыли на посадочных площадках. Из некоторых тянулись колонны людей в спешно сооруженные палаточные лагеря. Другие ожидали улучшения погоды, чтобы вернуться на орбиту.

Сам по себе Гадес был обычным промышленным шрамом на изуродованном лике Армагеддона. Несмотря на попытки восстановить город после последней войны, закончившейся более полувека назад, над ним все еще тяготели болезненные воспоминания. Разрушенные дома, разбитые купола, треснувшие соборы — вот таким оставался улей.

Эскадрилья «Громовых ястребов» пронзила слой облаков. Тем, кто находился на укреплениях в Гадесе, они казались стайкой ворон, спускавшейся с темнеющего неба.

Мордехай Райкин рассматривал корабли через магнокль. Несколько секунд изображение было размытым, а потом зеленые линии сконцентрировались на птичьих корпусах и выдали текст анализа рядом с изображением.

Райкин опустил магнокль. Тот повис на кожаном шнурке, покоясь на охристой фирменной куртке. Горячий воздух касался лица, рециркулируя и фильтруясь в маске-респираторе, закрывавшей нос и рот.

Пахло как из уборной: последствия высокого содержания серы в атмосфере. Райкин все еще ждал того дня, когда привыкнет к этому кошмару, но за тридцать семь лет жизни у него это пока не получилось.

Работая над противовоздушными орудиями, хлопотала команда его людей под руководством одетого в мантию техножреца. Полдюжины солдат, стоявших в тени этого монстра со множеством рук, казались карликами.

— Сэр! — раздался по воксу голос одного из них.

Райкин сразу узнал, кто это, ибо только один солдат был женщиной.

— В чем дело, Вантина?

— Это ведь корабли Астартес, да?

— У тебя хорошее зрение.

Это действительно были они. Вантина могла бы стать отменным снайпером. Увы, для того, чтобы стать снайпером, нужно было не только хорошо видеть.

— Какие именно? — настаивала она.

— А это имеет значение? Астартес и есть Астартес. Подкрепление есть подкрепление.

— Да, но кто именно они?

— Черные Храмовники. — Райкин вздохнул, касаясь языком болячки на губе и наблюдая, как флотилия «Громовых ястребов» приземлилась вдали. — Их там сотни.

Колонна Имперской Гвардии выкатилась из Гадеса, дабы встретить новоприбывших. Впереди двигалась увешанная флагами «Химера», за ней следовали шесть боевых танков «Леман Русс», сминая гусеницами недавно уложенный рокрит.

Громоздкие транспорты все еще опускались на посадочную площадку, во все стороны разнося потоки раскаленного воздуха и песчаную пыль, но генерал Куров из Стального легиона не каждого удостаивал личным визитом.

Несмотря на преклонный возраст, Куров был представительным мужчиной с внушительной осанкой, затянутый в покрытую сажей форму охристого цвета и бронежилет. Генерала опоясывала черная лента. На форме не было ни одной из его многочисленных медалей, ни намека на золото, серебро, ленты или другие знаки отличия. Этот человек десятилетиями возглавлял Совет Армагеддона и заслужил уважение людей, вброд переходя серные болота и джунгли после последней войны, охотясь на уцелевших ксеносов.

Надев фуражку, чтобы защитить глаза от безжалостно яркого дневного света, тяжелой поступью он спустился по пандусу. Несколько гвардейцев, таких же запачканных, как и их командир, с грохотом спустились вслед за генералом. При ходьбе свисавшие с поясов и ремней черепа неправильной формы громко стукались и гремели. У груди гвардейцы сжимали лазганы, которые отличались от стандартной модели.

Куров двигался со своей потрепанной группой телохранителей, без видимых усилий сохраняя строй. Он вел их к «Громовым ястребам», все еще завывавшим, пока останавливались двигатели.

Восемнадцать кораблей. Куров узнал эту цифру из первого же рапорта поступившего в ауспик, едва Храмовники приземлились. Сейчас они стояли нестройными неподвижными рядами, трапы подняты, люки запечатаны. Их днища, голубые носы и крылья все еще мерцали из-за охлаждающих щитов, включенных при входе в атмосферу.

Трое Астартес стояли перед флотилией, неподвижные, словно статуи, и было совершенно непонятно, из какого именно корабля они вышли.

Только на одном был шлем. Храмовник смотрел через рубиновые глазные линзы шлема.

— Ты Куров? — требовательно вопросил один из Астартес.

— Да, — ответил генерал. — Это мои…

Все трое одновременно выхватили оружие. Куров непроизвольно сделал шаг назад, но не из страха, а от неожиданности и удивления. Оружие рыцарей ожило гудящим хором пробуждавшихся элементов питания. Контролируемые пульсирующие молнии покрывали смертоносные грани трех артефактов.

Первый из воинов был гигантом, закованным в броню из бронзы и золота на черном фоне. Поверхность его боевых лат содержала повествование о его героических деяниях, выполненное на готике. О том же говорили и трофеи, награды, почетные символы чести из красного воска и полосы папируса. Рыцарь сжимал двуручный меч, клинок которого был больше самого Курова. Лицо рыцаря было вылеплено войнами, в которых он участвовал, — квадратная челюсть, паутина шрамов, резкие черты и бесстрастное выражение.

Второй Астартес, облаченный в черные латы, накинул поверх них плащ из темной ткани с алой подкладкой. Его меч никоим образом не сравнился бы в размерах с реликвией первого рыцаря, но клинок из затемненного металла явно был в своей простоте не менее смертоносен. Лицо этого рыцаря не было напрочь лишено выражения, как у первого. Он с трудом сдерживал ухмылку, воткнув кончик меча в землю.

Последний рыцарь был в шлеме. Рокрит под его ногами вздрогнул и раскрошился от булавы, с глухим стуком ударившей о землю. Стилизованный рыцарский крест с крыльями имперского орла, венчавший булаву, протестующе вспыхнул и исторг молнии, когда металл соприкоснулся с землей.

Три воина одновременно преклонили колени и опустили головы. Все это произошло секунды через три после того, как Куров заговорил.

— Мы рыцари Императора, — нараспев промолвил гигант в бронзе и золоте. — Мы воины Вечного Крестового Похода и сыны Рогала Дорна. Я Хельбрехт, верховный маршал Черных Храмовников, со мной Баярд, чемпион Императора, и Гримальд, реклюзиарх.

Когда произносились их имена, рыцари кивали в подтверждение.

Хельбрехт продолжил, его голос протяжно гремел: