Таинственная история заводного человека - Марк Ходдер Страница 5

Ответа он не получил. Они выбежали на площадь и снова присоединились к Траунсу и Бхатти. Юный констебль сумел открыть самое верхнее отверстие в голове машины и во все глаза рассматривал бэббидж.

— О, вы вернулись! Взгляните сюда, капитан, — сказал он, — видите эти восемь реле на внутреннем краю отверстия? Быть может, они как-то влияют на поведение машины. Каждый из них можно поставить вверх или вниз. Сколько комбинаций мы…

— Не имеет значения, — прервал его королевский агент. — Напомните мне маршрут вашего обхода, констебль.

— Маршрут? — удивился Бхатти.

— В чем дело? — недоумевал Траунс.

Бёртон не обратил внимания на вопрос инспектора. Его глаза ярко пылали:

— Маршрут, черт побери! Ну же!

Констебль сдвинул назад шлем, его мундир поливал дождь.

— Хорошо, — сказал он. — Отсюда я иду по Кокспур-стрит, поворачиваю и выхожу на Уитком-стрит. По ней я иду вплоть до пересечения с Орандж-стрит, потом поворачиваю направо и иду до Милдью-стрит. Там я опять поворачиваю направо, прохожу мимо места работ — там укрепляют подземную реку, — вхожу на Сент-Мартин, а потом иду обратно на площадь.

— И всё это занимает пятьдесят минут? — удивился Бёртон.

— Сэр, учтите, я сую нос во все переулки, проверяю двери магазинов и еще много чего.

— А есть ли по дороге особые места, которые вы проверяете особенно тщательно?

— К чему все эти расспросы, капитан Бёртон?

— Просто отвечайте на вопрос, констебль!

— Не перечь ему, — пригрозил Траунс.

— Очень хорошо. На углу Кокспура находится основной филиал Брайт Эмпайр Бэнк, на Уиткоме — Сатьяграха Бэнк, на Орандж — почтовое отделение Тридуэл, прямо напротив него — ЛЕСБОС…

— ЛЕСБОС?

— «Лебеди, Сверхсобаки, Болтуны: Обучение и Специализация» — сокращение от названия организации.

— Вот как. Продолжайте, пожалуйста.

— Потом клуб «Лига джентльменов-енохианцев»: он на углу Милдью, напротив ведутся работы. Потом вниз по Сент-Мартин: там находятся Скрэннингтон Бэнк, ювелирный магазин Брандльуида, магазин паросипедов Прайд-Мануши, магазин антиквариата Бойда и галерея Годдарда. Конечно, там еще много всяких мест, но на эти я обращаю особое внимание.

— Траунс, бери Бхатти и пройди его маршрут со стороны Кокспура, — распорядился Бёртон. — Я и Алджи пойдем вам навстречу по Сент-Мартин.

Траунс нахмурился, пожал плечами и спросил:

— Но почему? Что мы должны искать?

— Разве ты не понял? — воскликнул Бёртон. — Эта чертова железяка, — он стукнул тростью латунную фигуру, которая в ответ громко зазвенела, — обыкновенная приманка. Кто-то бросил ее на площади, прекрасно зная, что Бхатти заинтересуется ею, будет изучать, потом позовет помощь из Скотланд-Ярда, и в результате пройдет достаточно много времени, прежде чем он вернется на свой маршрут!

— Вот черт! — воскликнул Траунс. — Ты имеешь в виду, что сейчас совершается преступление? Констебль, вперед!

Траунс отогнал зевак, приказал ближайшему сержанту полиции стеречь механического человека и побежал вместе с Бхатти к концу Кокспур-стрит. Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон и Алджернон Суинберн добежали до края площади и оттуда, сквозь дождь, на Сент-Мартин.

От возбуждения они протрезвели, но головная боль Бёртона только усилилась, и его начало́ охватывать знакомое чувство надвигающегося приступа малярии, подарка Африки. Необходимо немедленно вернуться домой и принять дозу хинина, иначе его ждет очередной приступ и придется проваляться в постели несколько дней. Они прошли мимо полицейского участка на Сент-Мартин и кивнули констеблю Хору, запрягавшему в огромный фургон несчастную лошадь.

Почти все уличные газовые лампы погасли: их чехлы не выдержали ливня. Немногие оставшиеся еще светили, но глубокие тени и проливной дождь сократили видимость до нескольких ярдов. [17]Вскоре они подошли к галерее Годдарда и сквозь закрытую решетку посмотрели в окно.

— Боже милосердный, — выпалил Суинберн, — там картина Россетти, для которой я позировал! Я должен сказать об этом Данте: он будет на седьмом небе от счастья!

Данте Габриэль Россетти [18]был одним из основателей «Истинных либертинов» — самой идеалистической фракции секты либертинов [19]и противовеса печально известным «развратникам». Он также входил в Братство прерафаэлитов — общину художников, утверждавших своей целью создание картин, которые будут воздействовать на «духовный мир» простых людей, что было прямым вызовом текущей пропаганде. Увы, мало кто восхищался ими. Наоборот, пресса высмеивала Россетти, издевалась над ним и его когортой и утверждала, что художники взывают к пустоте, ибо у простых людей из рабочего класса нет, не было и не будет ничего похожего на духовность. Суинберн постоянно общался с членами Братства, несколько раз позировал им и очень удивился, увидев, что Годдард не побоялся выставить небольшое полотно на средневековые темы, которое изображало поэта в виде огненноволосого рыцаря с копьем в руке, сидевшего на огромном коне. Тем не менее картина была наполовину скрыта намного более дорогим портретом покойного Фрэнсиса Гальтона, [20]который, широко улыбаясь, держал в руке шприц, а над ним вилась надпись: «Усовершенствуй себя! Это совсем не больно!»

Здание было темным и тихим, дверь заперта, окно не тронуто.

— Пошли, — сказал Бёртон. — Никто не собирается красть Россетти.

Старомодный брум, [21]запряженный лошадью, — они всё еще встречались на улицах — прогрохотал мимо, окатив их водой, и исчез в темноте. Между тем цоканье копыт лишь усилилось, что никак не соответствовало размерам животного, тащившего карету.

— Мегаломовик, — прокомментировал Суинберн, и Бёртон сообразил, что его помощник прав: тяжелый топот принадлежал не лошади брума, а одному из гигантских животных, выведенных евгениками — фракцией биологов из секты технологистов. Очевидно, один из них стоял где-то неподалеку, хотя стоило Бёртону подумать об этом, как звук растаял вдали.

Лавка антиквариата Бойда на другой стороне улицы тоже оказалась нетронутой.