Свет – Тьма - Елена С. Равинг Страница 5

Я подскочила, не понимая, где находилась и что меня напугало. Сердце стучало так громко, что я его слышала, и каждый удар отдавался в голове звоном колокола, заглушая все остальные звуки и не давая сосредоточиться на реальности. В ушах противно гудело, а лицо горело от жара…

Что это было?

Что произошло?

Опять кошмар?

Готова была поклясться, что слышала гром и видела блеск молний посреди бушующего неба.

Или нет?..

Я быстро огляделась. И лишь спустя пару секунд сообразила, что ничего особо и не случилось: я всё ещё находилась в своей квартире, сидела на своём диване, а за окном уже почти наступил день. Ещё секунда ушла на то, чтобы выудить из глубин сонного мозга события, произошедшие утром: как я проводила отца, прилегла, чтобы немного отдохнуть, и опустила голову на подлокотник, ругая себя за идиотские подозрения.

А дальше была темнота…

Я взглянула на часы, они показывали одиннадцать утра.

Почти три часа мёртвого сна — большое достижение по сравнению с последними ночами, но всё же недостаточное, чтобы нормально выспаться. Мне бы ещё пару часов… Или хотя бы минут тридцать…

Снежок, смешно ворча и особо не торопясь, выполз из-за дивана, чуть не застряв между ним и стенкой. Потянулся, поскрёб передними лапами и затрусил ко входу, виляя хвостом. Обычно он выбегал в коридор, чтобы встретить гостей у порога, а значит, кто-то звонил в дверной звонок. И скорее всего, это был Ваня.

Уже спокойно я поднялась, потирая глаза спросонья, и побрела в прихожую так быстро, как могла, шатаясь, словно пьяная, и сшибая на ходу косяки. Ноги меня совсем не слушались — из-за сна в неудобном положении они затекли и теперь, когда кровь снова начала к ним поступать, налились свинцовой тяжестью. Практически добравшись до коридора, я вдруг запнулась о вертевшуюся юлой собаку и чуть не напоролась на стену, но в последний момент успела выставить перед собой руки, чтобы не удариться лицом.

Да, мало мне было нервотрёпки, не хватало ещё посадить хороший синяк под глазом!

—Иди отсюда!— зло шикнула я.

Снежок прижал уши и обиженно отправился обратно за диван. В этот момент звонок, напугавший меня в первый раз, задребезжал снова, отдаваясь в тяжёлой голове неприятной, ноющей болью.

—Кто?— спросила я, но горло пересохло и наружу вырвался лишь хрип.

Пришлось прокашляться и повторить:

—Кто там?

—Йя!— ответил из подъезда весёлый голос.

И от этого голоса на душе сразу стало легче.

Как только я открыла дверь, Ваня заключил меня в объятия, сдавив кости до хруста. Дыхание перехватило, но возмущаться, равно как и пытаться избавиться от железного захвата, сил просто не было. Оставалось лишь терпеть и дожидаться, когда он сам меня отпустит.

—Привет!— радостно воскликнул он, всем своим видом показывая, что был безмерно рад этой встрече.— Как ты, малыш?

—Нормально,— произнесла я, когда снова смогла втянуть в лёгкие воздух.— Проходи…

Ваня не послушался. Он отступил на шаг назад, разглядывая моё лицо и всё ещё не отпуская плечи. В его озорных и светлых глазах, несмотря на внешнее веселье, вдруг появилось неподдельное беспокойство. Он стал серьёзным и, казалось, резко повзрослел лет на пять.

Я залюбовалась…

Таким он нравился мне больше, чем беззаботным, радостным разгильдяем. Хотя кто знает, может, рано или поздно серьёзность наскучила бы и стала раздражать. А будь Ваня всегда предельно сосредоточен и угрюм, мы бы не разговорились, столкнувшись в тот день на улице, и просто прошли мимо друг друга, так никогда и не познакомившись.

—Спала?— спросил он, заглядывая в глаза.— Опять всю ночь ерундой страдала?..

Я прекрасно понимала, как сейчас выглядела: заспанная, взъерошенная, с синяками под опухшими, воспалёнными глазами и, возможно, с пятном придавленной кожи на щеке, которое повторяло рисунок диванной обивки. Естественно, ему такая картина не понравилась, поэтому я поспешила отвернуться и спрятать лицо в распущенных волосах.

—И не говори! Обааалденно весёлые каникулы!— протянула я, пытаясь побороть неловкость и думая, как бы избежать лишних расспросов.— Сам-то как? Чаю хочешь? Или, может быть, кофе?

—Нет, не надо…— отказался он, слегка поглаживая меня по голове.— Малыш, нельзя так себя изводить…

—Как будто это я виновата?!— воскликнула я и кинулась в комнату.

Внутри мгновенно всё закипело, будто в вулкане, и накопившиеся эмоции потоками лавы вырвались наружу. Наверное, моя реакция того не стоила, но Ваня затронул больную тему, которую я не хотела сейчас обсуждать. За полгода всё это изрядно достало, так что держать себя в руках уже не было никаких сил.

—Хватит, сколько можно?!— крикнула я из зала.— Пью я эти чёртовы таблетки! И с Лазаревским уже разговаривала! Между прочим, он ничего серьёзного в моих симптомах не увидел!

Я остановилась возле окна и уставилась на улицу, пытаясь успокоиться. Мешала занавеска. Так хотелось её отдёрнуть, но я знала, что если расцеплю сложенные на груди руки, то обязательно что-нибудь порву или сломаю. Ту же занавеску, например. Поэтому я просто сделала несколько глубоких вдохов и осталась стоять, вытянувшись по струнке и не доверяя своему собственному телу.

Ваня тихо подошёл сзади. Аккуратно прикоснулся ко мне, словно к гранате, которая могла вот-вот взорваться. Потом так же осторожно приобнял за талию и потянул за собой.

—Извини, малыш. Не злись,— вкрадчиво произнёс он, усаживая меня на диван.— Просто ты мне небезразлична. Я очень за тебя беспокоюсь.

—Я просто устала…— проканючила я, уткнувшись головой в его грудь.

—Я знаю.

—И с мамой всё никак не ладно…— продолжала всхлипывать я.

—Знаю, Лиз, знаю. Она обязательно поправится.

—Ты тоже прости, что сорвалась. Я не хотела…

—Всё будет хорошо, малыш.

Ваня обнял меня, крепко прижав к себе, и гнев сразу как рукой сняло. Его сменило тягучее чувство грусти и безысходности, ведь я понимала, что не всё было так просто, как он говорил. Мне захотелось расплакаться. Укрыться в Ваниных объятиях от всех бед и не думать больше ни о чём на свете. Снова почувствовать себя маленькой, чтобы меня любили, защищали и оберегали от невзгод и разочарований. Я так от всего устала! От переживаний, недосыпа и бесконечных секретов, которыми ни с кем нельзя было поделиться. И Ваня был моей единственной радостью и поддержкой в этом кошмаре.

Наверное…

—Может, всё-таки будешь чай?— взяв себя в руки, предложила я снова.

Не хотелось окончательно при нём раскисать.

—Ммм, ну, давай!— улыбнулся Ваня, снова став беззаботным и весёлым.— По чаю-чаю-чаю и поедем!