Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер Страница 5

– Френель… Вас самого разве не Френель зовут? Но вы при этом не мертвы… Или вы умерли? Где мы тогда?

– Нет, сир. Я жив. Меня зовут Блез де Френель. А усопшего звали Клеман.

– Клеман…

– Клеман де Френель, сир.

– Так, значит, умер Клеман де Френель, – прилежно повторил Тибо. – Но как? Как именно он умер?

Блез занял прежнее место. Теперь главное – не торопиться.

– Клеман был в своем кабинете один, сир. В башне начался пожар. Он задохнулся.

– Когда?

– Позавчера, сир.

– Позавчера! Как так? Вы не могли мне сказать об этом раньше?!

– Э… Нет, сир. Нет. Я не мог сказать вам раньше.

– И почему же? А? Почему? – Тибо подался вперед и схватил Блеза за ворот.

– Тибо… – Эма колебалась. – Ты был… Ты был в другом месте. Не помнишь?

– Чего не помню?

– Вас не было здесь, сир. Вас не было во дворце, – уточнил Блез.

– Не было во дворце? А где я был? Где?

Ни Блез, ни Эма не решались ответить. Разгневанный Тибо, сидевший на самом краешке кресла, уже приготовился вытрясти из Блеза душу.

– Договаривайте уже, раз начали!

Эма встревожилась, но Блез увидел в этой вспышке гнева добрый знак. Рассудок короля высвобождался рывками, как часто и бывает. Однако успех был пока еще шатким, а ответ на его вопрос – взрывоопасным. Новое потрясение может утянуть его обратно на дно, а Блез не собирался упускать такую огромную рыбу.

– Вы ничего не помните, сир? – спросил он спокойно, ни на что не рассчитывая.

Тибо наконец отпустил его воротник.

– Нет! Что, по-вашему, я должен помнить, в конце-то концов?

– Вы ничего никому не должны, ваше величество, – заверил его Блез, поправляя воротник. – Я просто стараюсь вам помочь, вот и все.

Тибо резко поднялся, оперся о первое, что попалось под руку, потом попытался пройтись взад-вперед по комнате. Еще один добрый знак. Он с трудом проковылял несколько шагов, но сил не хватало, и, не дойдя до письменного стола, он вынужден был упасть в кресло на львиных лапах.

– Отдыхайте, ваше величество. Я вернусь позже, – предложил Блез, но Тибо пригвоздил его взглядом к креслу. – Хорошо, я останусь. Мне остаться, сир? Остаюсь.

– Вы останетесь, еще как останетесь! Вы останетесь, пока не расскажете мне, где я был, пока Клеман горел в своем кабинете!

Определенно, очень буйный лосось.

– Тибо, – заговорила Эма, – может, ты помнишь, как мы были в Большом Шале?

– Большое Шале… Что-то знакомое… Там еще было странно, да? Гололед? Был гололед?

– Был гололед, да. И очень красиво. Все сверкало, будто хрустальное.

– Сверкало… Что-то вспоминаю.

Он вздрогнул.

– Тебе холодно?

– Немного. Совсем чуть-чуть. – Он поднял воротник несуществующего пальто. – Там на ветке сидел воробей. Прятал голову под крыло. Как будто… совсем один.

Голос Тибо стал невнятнее. Он мутно глядел в одну точку над плечом Блеза.

– Воробей, да, абсолютно верно, сир, – неестественно громко повторил Блез. – А вы помните, где вы были, когда увидели воробья?

– На опушке? На опушке. С Овидом. Верхом.

Тибо с ясностью проживал заново те минуты, когда пробирался через подлесок. Он слышал грузную поступь рабочих лошадей, видел пастухов, сообщивших о гибели овец, их большие деревянные башмаки, тяжелые накидки, шерстяные береты. Что-то его тревожило, но что? Куда они едут? Голые стволы, ободранная кора. Воробей. Он снова вздрогнул. Инстинктивно, как и тогда, он поднес руку к медальону с портретом Эмы.

Но медальона на шее не было. Он стал дергать завязки сорочки.

– Сир?

Шнурок порвался.

– Медальон!

– Какой медальон, сир?

– Вы что, издеваетесь? Я никогда его не снимаю.

Отвечая, Тибо смотрел в потолок. Блез решил пойти ва-банк.

– Медальон пропал, сир. Но вы знаете, где он. Поройтесь в памяти. Сделайте усилие. Где вы оставили медальон?

Тибо стиснул челюсти, сжал кулаки и снова скрючился в кресле. Он вел с собой жестокую борьбу.

– Медальон, сир? Вспомните. Вы где-то его оставили.

Вдруг Тибо вытаращил глаза. Он видел, как медальон качается перед ним. На низкой ветке. Голова его разрывалась от боли. Пальцы касались чего-то, на ощупь как пепел. Огромные деревья сжимали, сдавливали, душили его. Голос звучал в его крови, и кровь была во рту. Он закрыл лицо локтем.

– Нет… – простонал Тибо, съезжая на пол.

Блез кинулся к нему, похлопал по щекам, влепил пощечину. Без толку. Кое-как он перетащил его на кровать.

– Упустил я рыбу… – бранил он себя. Проверил зрачки, измерил пульс. – Он спит, ваше величество.

– Кто же засыпает так вот вдруг?..

– Он больше не мог бороться, госпожа. Он вспомнил что-то, и силы его оставили.

– Блез, он вернется к нам?

– Он уже начал возвращаться. Причем быстро, госпожа, очень быстро, учитывая обстоятельства. К тому же он продержался почти час… Запасемся терпением.

– Как думаете, это продлится долго?

– Трудно сказать, ваше величество. Каждая душа неповторима.

Они молча смотрели на несчастную тень былого короля. Двухнедельная борода, шрам месячной давности, изможденное голодом тело: время бежало для него с невероятной быстротой. Во сне он стонал и сжимал простыни.

Трон в королевстве Краеугольного Камня не пустовал дольше двенадцати дней. Чтобы сохранить корону, у Тибо оставалось восемь.