И оживут слова. Часть II - Наталья Способина Страница 5

— Что было? — нервно спросила я, прекрасно понимая, о чем она.

— Целовал он тебя, обнимал? В этот раз он совсем другой. Раньше едва смотрел в твою сторону, а в этот раз… Я бы сказала, что дело к свадьбе, вот мочи терпеть уже и нет, да не тот человек Миролюб. Он выше простых утех. В строгости воспитан. А в этот раз видно, что осмелел.

Ну, вот и ответ на мой вопрос, какие отношения были у Всемилы с Миролюбом. Получается не любил он ее, но за мной-то ухаживает! Я в задумчивости закусила губу и даже вздрогнула, когда Добронега потребовала ответа:

— Что скажешь, дочка?

Ну, что я могла сказать? Только правду.

— Да, он… целовал меня несколько раз.

— Когда? — потребовала Добронега.

— Ну зачем тебе?

— Ответь! — неожиданно жестко произнесла мать Радима, и я застыла. — Я не из простого интереса спрашиваю.

— Один раз во время пира, во дворе. Потом здесь. Перед отъездом.

— Олег видел?

— Олег? При чем здесь он?

— Видел или нет?

— Да, сегодня он был во дворе.

— Что было потом?

— Потом они поговорили, и Миролюб уехал.

— Ссорились?

Я вспомнила их «танец с саблями».

— Не знаю. Я у Серого была. Не слышала толком.

Добронега резко согнулась, закрыв лицо руками. Я испуганно бросилась к ней, в очередной раз подумав, что так и не знаю, звала ли Всемила ее мамой, потому просто спросила:

— Тебе плохо?

— Из-за девки, — неразборчиво пробормотала Добронега в ладони. — Опять из-за юбки. Глупцы.

— Да о чем ты?! — я опустилась на колени перед матерью Радима, стараясь заглянуть ей в лицо. Та отняла руки и выпрямилась.

— Отец уже голову сложил из-за меня. И эти туда же!

— Подожди! Ты хочешь сказать, что…

— Миролюб уехал в Красно Дворище, а воин из его дружины остался здесь говорить от его имени. Говорит, Олег убил одного из их людей. Ночью, когда к тебе ходил. Этого воин не говорит, но кому надобно, знают. Он не только княжеского воина убил, получается, еще и тень на побратимство бросил.

— Какую тень, о чем ты?

— Мать-Рожаница, как же так! Что с ним было, отвечай? — Добронега вдруг резко схватила меня за запястье. Больное, между прочим, но похоже в этот момент это волновало ее меньше всего.

От неожиданности я уселась на пол. А как же болезнь Всемилы, а как же не волновать? Или она устроит мне разнос, а потом зелье вольет?

— Ничего не было! — возмутилась я. — Ничего!

— Олег целовал?

— Нет! Да что ты говоришь такое! — я, как могла, открыто посмотрела в ее глаза. — У нас с Олегом ничего не было! И нет! Как ты вообще о таком подумала?!

— Ой, врешь, дочка! Неужто я не вижу, как ты на него смотришь? И раньше смотрела, только не так. Сейчас злости нет. Ты же глазами его везде ищешь, а потом уже тех глаз не отводишь.

Я посмотрела в пол, чувствуя, что лицо заливает краской. Господи, неужели это было так заметно? Прилетело, откуда не ждали. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. А что, если это было заметно не одной Добронеге? Что, если Миролюб?.. А ведь он вправду всегда цепляет Альгидраса, подначивает. Конечно, мысль о том, что это ревность, мелькала в моем мозгу, но слишком быстро исчезала. Ну, не могут всерьез эти суровые мужчины вот так… Господи! Убить из ревности, да еще опозорить! Добронега выпустила мою руку, и теперь уже я прижала ладони к пылающим щекам.

Мать Радима больше не ждала ответа. Ей и так все было ясно.

— Ты хочешь сказать, что Миролюб из-за этого? Так он же сам мог его убить! Он же вчера мне сказал, что может убить за это, но не станет, и что в Свири никто не узнает, если я попрошу.

— И ты попросила? — с горькой усмешкой уточнила она.

Я медленно кивнула, глядя прямо перед собой и все еще пытаясь осознать случившееся.

— Вот и слов никаких больше не надобно, — подытожила Добронега.

А меня вдруг озарило: если Добронега о подобном говорит, значит, такое здесь возможно. Интересно другое: а действительно ли Альгидрас не убивал Ярослава? Что, если он тоже убил? Из ревности…

Я вспомнила пристальный взгляд серых глаз. Какова вероятность того, что Альгидрас вправду влюбился? Всемилу он не любил совершенно точно. Это было видно по его словам, к тому же я видела их во сне. Никакой любовью там и не пахло. Что же касается его отношения ко мне… Я задумалась. Могло ли что-то во мне его привлечь? Определенно, я не была первой красавицей в Свири. Однако я совершенно очевидно отличалась от местных девушек, и Альгидрас был единственным, кто имел возможность видеть эти отличия. Мог ли он впечатлиться моей непохожестью на других? Самим фактом моей чужеродности и некоей тайны? Я тряхнула головой. Он сам был сыном женщины, служившей Богам, то есть, по местным меркам, не совсем человеком. Ему ли заострять внимание на необычном происхождении?.. Но с другой стороны, он явно волновался в моем присутствии. Ведь прилагал же кучу усилий, чтобы скрыть эмоции, которые я могла чувствовать каким-то непостижимым образом. А еще его совершенно очевидно бесил факт наличия Миролюба в непосредственной близости от меня. До того, что он свалился нам на головы во дворе Радима. Да и всякий раз при упоминании княжича он раздражался на пустом месте. И все это выглядело весьма странно.

Я снова вздохнула, понимая, что такими темпами, чего доброго, еще додумаюсь до того, что он и побратимство разорвал по причине своей неземной любви. Чушь все это! Пусть и весьма лестная, но чушь. И все же Добронега считает, что такое возможно… Я подняла голову и встретилась взглядом с матерью Радима.

— Ты думаешь, что Миролюб потому оболгал Олега? Из-за меня?

— Миролюб — не Любим, — медленно произнесла Добронега, — но все же его сын. К тому же княжич. Который привык все получать. А с тобой добром хочет.

— Подожди, — перебила я. — Они вчера спорили об этом убийстве. И получилось, что Олег сказал, будто Миролюб тоже мог убить. Ну, не точно так, но почти.

Я вдруг поняла, что мать Радима на моей стороне хотя бы потому, что Всемила — ее семья, и Альгидрас все же не чужой. Значит, можно рассказать ей часть правды. Вдруг она чем-то поможет или хотя бы прояснит ситуацию?

— И Миролюб ответил, что ему не было нужды убивать Ярослава, потому что я и так его. Тогда почему он так поступил с Олегом? Если я и так его?

— Так то Ярослав был? — встревоженно спросила Добронега, и я сперва не поняла ее реакцию.

— Да.

— Ох, бедовые головы, — пробормотала Добронега.

— Нет! Не могли они его убить. Ни один не мог. И с Олегом ошибка какая-то. Я не верю, что Миролюб обвинил его в убийстве. Не нужно ему это! Мы с ним и так поладили. Сама же видишь.