Днем с огнем - Карина Вран Страница 5

Низенький вихрастый очкарик высоко задрал подбородок, пытаясь смотреть мне прямо в глаза.

— До утра доживи, — от души посоветовал я. — Нечем заняться? Режь стек.

Есть у меня персональная примета: если ночь пятницы или субботы началась легко, впереди ждет задница, как у Кононовой, а она у нее такая… всеобъемлющая.

— Как? — испуг в голосе пингвина не наигранный.

Клиент завис над картами, к нам бегать перестал.

— Стек: двадцать жетонов, тренируешь все нарезки выплат. По пять, — нарезаю двадцать фишек ближайшего — черного — цвета четырьмя стопками по пять, раскатываю последнюю стопку. — По четыре, по три. Четыре-четыре-один, Три-три-один.

Паша режет: два-два-один.

— Пять чипов не режется, пять раскатываешь, собираешь, выплачиваешь. Кто вас натаскивал-то?

Выяснилось, что тренингами в это лето занимался Ненад, еще один серб, что смахивал на злобного хоббита: мелкий, кудлатый и глазки бегающие. И вот от него добра вообще ждать не приходилось, этот гад в менеджерской должности даже "за свой счет" на похороны матери девчонке из дневной не подписал как-то раз. Правда, девочка догадалась после Ненада подойти к Нине и вопрос решили, но выводы все сделать успели.

Примета сработала: наверх я пошел прямиком на вторую рулетку общего зала, инспектором, где дилером поставили — барабанная дробь! — легко краснеющую девочку-стажера. На поле все цвета, разномастный кэш, засыпано так, что трясущиеся пальцы не успевают поправлять спорные ставки.

Первую выплату Оля считала несколько минут, ошибалась, пересчитывала, ошибалась снова. Делала просящие глазки (мультфильм "Шрек" выйдет только осенью, и летом я не мог сравнить зелень ее просящих глаз с глазками котика из мультика, зато постфактум — очень похоже, как с Оли рисовали) и шептала: "Помоги! Сколько?". В стоящем гвалте она могла это орать, что есть мочи, результат был бы тот же. Я умею читать по губам, и мне не сложно пожать плечами, отвечая: "Считай".

Игроки недовольны? Вон там ходит пит-босс, он назначил сюда эту лялечку, красивую — взгляд радуется — и тупую, что зубы сводит. Мое дело маленькое: следить за правильностью выплат и чистки поля. И пинать под столом чипера за грязные стеки (то в один цвет чип от другого цвета собрал, а то и вовсе кэш там очутился).

Все хорошее когда-нибудь заканчивается; Оленька выдала всем причитающиеся фишки, сняла с номера долли, запустила по новой шарик.

— Нет спина, — оповестил я стол, наблюдая за красивым полетом шарика в бокал с пивом.

Позвал пит-босса: шарик однозначно заменять.

Оля взяла второй шарик.

"Хоть тут не растерялась", — мысленно похвалил я стажерку.

Рано обрадовался.

— Что делать?! — прокричала брюнеточка, ухитрившись перекричать толпу.

Разговоры над столом притихли, народ у нас любит бесплатные развлечения, а тут явно оно и вырисовывалось.

— Положи в номер девять, — назвал ей последнее выпавшее, от которого нужно делать следующий спин.

Оленька обрадованно кивнула. И положила шарик в номер девять — на стол, а не в сектор рулетки. Прямо в завалы фишек, подготовленные нетерпеливыми игроками к новому спину.

— Овца, — не удержал я за зубами определение Оленьки.

— Радуйся, что Овца, а не Шалаева. Или Шалавова, — "утешала" под утро, когда толпа малость рассосалась, стажерку Шаеву Майя Бореева. — Оляля уже есть в дневной смене, а фамилии у нас тут любят склонять по-всячески.

Бореева знала, о чем говорит: ее как раз звали Обуреева — от "обуреть". Характер у нее был тот еще, хотя внешние данные вполне на уровне. Кареглазая Майя высветляла волосы, чтобы эффектнее выглядеть, и не ела ничего, кроме йогуртов. Фигура у нее средненькая на мой вкус (я предпочитаю наличие выпуклостей их отсутствию), зато ножки — прелесть. Однако стоило Майе открыть рот, и красота ног резко забывалась. Словом, лучшими моментами в обществе Майи были те, когда она поднималась из ВИП в стафф и молчала.

Эти вот обязательные прозвища были "фишкой" нашего тесного коллектива, в других казино, насколько я знаю со слов более опытных дилеров, ничего подобного нет. Может, текучка кадров быстрее, может, люди там без воображения.

После смены я, Джо и Макс как обычно пошли пешком до Финляндского: это общее направление нас и сдружило. Макс жил на "Финбане", он шел с нами до остановки маршрутки, дальше мы катились, а он уже завтракал. Я выходил у Сезона, а Джо ехал до Пискаревки. Прокладывали по-разному маршрут, заглядывали в кафе по пути (или не сильно от него отклоняясь), общались. Иногда останавливались на набережной неподалеку от Инженерного замка. Макс курил (из нас троих легкие куревом портил только Находько), а мы с Джо кидали монетки в постамент Чижика-Пыжика. "На фарт" называлось это действо.

Днем у этой крохотной статуи не протолкнуться от туристов, а утром — тишь да благодать, ни одного таджика не видать…

Монетка, другая, третья — все мимо. Женек свою долю удачи урвал с первого броска.

Я занес руку с четвертой по счету монетой, но она так и осталась зажатой между пальцами: из реки Фонтанки высунулась бледно-синюшная рука. Высунулась, чтобы пригрозить мне кулаком.

— Что, упыреныш, выбрался из склепа и духом свободы никак не надышишься?

— Что? Кто там что протявкал? Тявкай громче, пусть ветер носит!

Это за моей спиной привычно обмениваются подначками Шпала с Джо. Это у них хроническое, ночь прошла впустую, если два моих приятеля друг дружке слово "доброе" не сказанули. Причем делают они это к обоюдному удовольствию, похмыкивая над особо удачными подколками.

Пока я вертел головой, рука из Фонтанки никуда не делась, что даже для горячечного бреда слишком.

Меня, конечно, воспитывали в духе мира и взаимоуважения, но всему границы есть, и анемичными кулачонками мне грозить всякая муть синюшная без ответа не будет. К тому же, мне своевременно вспомнились слова служивого о том, что в Питере мне задержаться не удастся, а я вызовы принимал всегда, даже от Родиона Громова, из секции прямой дорогой отправившегося в юношескую сборную. Да, отделал меня тогда Родька знатно, но и я один раз сумел его достать левым боковым.

Я таскаю с собой в заднем кармане зажигалку, хотя и не курю, это со времен походов с классом вошло в привычку: огонь должен быть доступен всегда, в любой глуши, в любую непогоду. Так что в качестве ответа на торчащий из воды вызов я убрал монетку в карман, вместо нее вытащил зажигалку. Перегнулся через парапет и тихо-тихо пообещал:

— Завтра возьму с собой канистру бензина и вылью в воду. А затем малую искорку высеку, — и чиркнул зажигалкой, прикрыв ее корпус ладонью.

"Если тот дядька прав, и я получил некую связь с огнем (допустим!), то…", — не успел я додумать эту сумбурную мысль, как кулак, потрясшись напоследок как-то особенно яростно, ушел под воду. "Вот и славно".