Вы все жжете! Часть 1 - Бронислава Вонсович Страница 5

— Ответьте, что я умерла, — в сердцах бросила я. — Для Антуана я умерла навсегда! Пусть ищет другую невесту, для него труда не составит. Красивый, умный, богатый, из хорошей родовитой семьи. Да, тетя?

Тетя возмущенно ахнула и побежала улаживать «отношения между женихом и невестой», как она выразилась. И ведь уладит же, к гадалке не ходи! Лучше бы она этого жениха в гостиной прикопала. Или нет, в гостиной не надо, там неудобно, а вот в саду, под тем замечательным кустом сирени… Я бы даже туда цветочки носила. Раз в месяц, не чаще. Чертополох какой-нибудь…

Но тетя ради меня на такую жертву, как устранение нежеланного жениха, не пошла, вернулась быстро и в скверном настроении. Неужели Антуан сам решил отказаться от помолвки? Вот счастье-то!

— Николь, прекрати изводить жениха, он этого не заслуживает, — заявила тетя вместо ожидаемого радостного известия. — Такой достойный молодой человек вправе рассчитывать на уважение.

— Я согласна его уважать, но подальше от себя. Очень далеко, желательно в другом городе.

Тетя решила подойти с другой стороны.

— Николь, нам пора на примерку.

— Примерку? — я сделала вид, что ничего не понимаю.

— Да, примерку твоего свадебного платья.

— Можете примерять его сами. Я не собираюсь замуж.

Я вздернула нос и поспешила убраться из тетиной комнаты к себе, пока она еще что-нибудь не придумала. Заперла дверь, усилила замок магией и включила артефакт полога. Уф. Антуан и свадьба. Свадьба и Антуан. Антуан. Свадьба. Эти слова и вместе, и по отдельности вызывали аллергию. Хотелось посидеть в тишине и спокойно почитать учебник по ядам. Тишину полог обеспечил, а вот учебника, к сожалению, не было, хотя Жан-Филипп и пообещал, но оказалось, такие книги нельзя выносить из академии. Хотя уверена, кузен просто побоялся, что я отравлю жениха насовсем, а не на чуть-чуть, как собиралась. На немножко — так только, чтобы отстал наконец.

Нет, с помолвкой я уже смирилась, за столько лет и не к такому привыкнешь, но ее собирались перевести в свадьбу, а это уже совсем другое дело. Антуан хочет быть моим женихом — пожалуйста, мужем — ни за что. Должен же быть какой-то выход? Некогда смутный план по спасению себя приобрел уже вполне четкие очертания. Каких-то несколько месяцев — и из-за стен академии меня будет не вытащить, но это время нужно как-то протянуть. Антуан и его семья это прекрасно понимали, поэтому и настаивали на почти немедленной свадьбе. Обращаться за помощью к Жану-Филиппу опасно: неизвестно, кого он больше боится — меня или своих родителей. Вдруг он сдаст мой замечательный план удрать из дома и отсидеться в снятой квартире до начала занятий? К сожалению, денег на руках было катастрофически мало. Появился соблазн выпросить у дяди под предлогом близящейся свадьбы. Останавливало то, что для этого нужно хотя бы сделать вид, что я не против. Обманывать близких людей да еще тянуть из них деньги? Нет. Это отвратительно. Лучше заложу что-нибудь из украшений. Тянуть больше нельзя: с каждым днем подготовка становится все более затратной, несмотря на мои требования все прекратить. Зря я не согласилась поехать на примерку, оттуда бы и сбежала. Я открыла шкатулки и начала перебирать драгоценности, откладывая самые дорогие. Буду носить все время с собой — и объем груди увеличится, и без денег при удачном побеге не останусь. Неизвестность пугала, но еще больше пугала грядущая известность с Антуаном.

К ужину я спускалась, собираясь играть роль послушной племянницы. Честно, искренне собираясь.

— Николь, Элоиза на тебя жалуется, — сказал нехорошо хмурящийся дядя. — Этот брак — для тебя прекрасный вариант, не упрямься.

— Я бы предпочла менее прекрасный вариант, при условии, что выбрала бы его сама.

— Тебе нужен выбор?

— Да.

— Хорошо, — неожиданно согласился дядя, — будет тебе выбор.

Согласие было подозрительным, но пояснять что-то ни дядя, ни тетя не стали. Лишь сказали, что все узнаю буквально через пару часов.

И вот я сижу в узенькой монастырской келье, с ужасом осознавая, что весь выбор, который мне предложили, — это выбор между Антуаном и постригом. Заблокированный Дар ощущался сосущей пустотой в груди, что причиняло прямо-таки физическую боль. Маг застал меня врасплох, иначе у него никогда бы не получилось провернуть эту гадость. Сначала тетя отвлекла, а потом было уже поздно. Да еще две монахини удерживали, чтобы я сгоряча не наделала глупостей.

— Вам у нас понравится, леди, — вспомнились ласковые слова настоятельницы. — Тишина, покой, молитвы и никаких мужчин. От последних вы будете избавлены навсегда, если сделаете выбор в нашу пользу. Сестры с Даром весьма редки, мы их любим, ценим и уважаем.

Осталось только положить Дар на алтарь Богини. Я заметалась по келье, больше напоминавшей пенал: узкое помещение, в котором между кроватью и стеной даже не хватило места на прикроватную тумбочку. Впрочем, тумбочки здесь не по уставу — для хранения личных вещей предназначался крошечный сундучок, стоящий на полочке. На вопрос, где держать хотя бы сменную одежду, принесшая облачение послушницы монахиня удивленно пояснила, что у них одежда не относится к личным вещам. Личные вещи — это то, что хочется сохранить на память о прошлой, мирской жизни. Но, Богиня, мне и вспоминать-то пока не о чем!

Дядя Жерар, как ты мог подстроить такую пакость? Или это тетя Элоиза? Конечно, тетя! Только женщина способна на столь изощренное издевательство. В кабинете настоятельницы тетя ехидно заметила, что ее удовлетворит любое решение: выберу брак — наша семья получит влиятельных родственников, выберу служение Богине — к Жану-Филиппу перейдет мое наследство. Я уж было открыла рот, чтобы согласиться на первый вариант, — главное, отсюда выбраться, а уж потом в тетином доме меня ничего не удержит. Но тут тетя добавила, что Дар разблокируют только после свадьбы, а до того, как отсюда заберут, с меня возьмут магическую клятву о согласии на брак. Стены монастыря сразу показались мне привлекательными, и рот я закрыла, не став даже прощаться, вовремя вспомнив, что запас драгоценностей при мне, а из монастыря тоже можно сбежать. Перед уходом тетя тяжело вздохнула и напомнила, что они с дядей ждут моего решения.

Пять шагов. Разворот. Пять шагов. Разворот. Да, здесь не побегаешь. Я села на кровать, которая даже не прогнулась. Сдвинула одеяние послушницы. Приподняла одеяло. Так и есть: на досках лежал тонюсенький соломенный тюфяк. Одеяло тоже не порадовало: тонкое, просвечивающее. И на этом мне предлагают спать?

— Прекрасный выбор: Антуан или доски, — скривилась я. — Точнее, бревно или доски. И не решишь сразу, что лучше.

Стукнула пяткой по ножке кровати. Пятка заболела, кровать не шелохнулась. Через крупнощелевое окно доносилось стройное хоровое пение. Заслушалась бы, если бы не понимала: не сбегу — вольюсь в него еще одним голосом. Красивым голосом, совсем не для исполнения божественных гимнов. Точно! Пока все заняты пением, можно уйти незаметно!

Я тронула дверь, но выяснила, что она заперта. Ничего, еще окно есть. Начинало темнеть, но все же я разглядела совсем не вдохновляющие грядки с чахлыми кустиками. Но даже лучше, что чахлые: после того, как я на них потопчусь, там никаких кустиков не будет. Я подергала створки. Створки не шелохнулись. Внимательный осмотр показал, что они крепко сбиты двумя гвоздями. Я затосковала: была бы магия, мне не составило бы труда разобраться. Например, почти незаметным со стороны заклинанием быстрого старения. За два часа не только гвозди, все окно бы развалилось. Я зло потрясла раму, и она начала поддаваться внутрь. Время поработало не хуже заклинания: и деревяшки прогнили, и гвозди проржавели. Сломался сначала один, потом второй. Створки распахнулись.