Спригган - Артем Тихомиров Страница 5

Ужина, конечно, нет, и мне придется готовить его самому. По времени это будет скорее ранний завтрак, но дело не в этом. В мое отсутствие в доме хозяйничает мой компаньон, а он ни бум-бум в кулинарном искусстве. Зато мастер поглощать съестные припасы и ставить своего хозяина и друга на грань блистающей нищеты. Его зовут Руфио. Он крыс мужского рода, чем чрезвычайно горд (то есть своей породой и своим полом). По его намекам, в прошлой жизни он тоже был вором, причем самым лучшим, однако на мои вопросы, касающиеся деталей, отвечает неохотно.

Кстати, про него я вам и говорил. Руфио обожает строить из себя побитого молью, сиречь жизнью,

мыслителя. Воображает, что у него на все найдется ответ и, более того, полезный совет для меня. Собственное бытие крыс представляет с двух позиций: воспитание Локи Неуловимого и чревоугодие. Именно благодаря чревоугодию Руфио сегодня остался дома. Обычно он обожает опасные приключения, которыми полна жизнь взломщика, но сегодня около полуночи у крыса схватило живот. Оставлял я его полумертвым (по его же словам). Руфио тогда разлегся на моей кровати с видом умирающего героя и пытался, открыв один глаз, объявить мне последнюю волю. Его брюхо выпирало так, словно крыс проглотил гусиное яйцо.

Спрыгнув в комнату через люк в потолке, я застал Руфио за поеданием печенья.

Кажется, печенья у нас не было.

— Откуда взял? — спросил я.

— А-а, приветик! — ответил Руфио.

Крыс не выглядел ни больным, ни умирающим. Глазки весело посверкивают, хвостик игриво загибается.

Не сомневался, что так и будет. Нет на свете такой пищи, которая бы отправила Руфио к праотцам. Он говорил мне, что в молодости на спор с одним хомяком съел порцию стрихнина. И ничего. Хомяка же постигла печальная участь — от удивления он получил сердечный приступ.

— Почему опять на моей кровати? — взбрыкнул я. — Я миллион раз говорил — после тебя я выгребаю оттуда тонны крошек! Вон! Давай-давай! Соблюдай правила общежития!

Руфио с трудом перевалился на толстое брюхо и поволок свое тело к краю ложа. С края он шмякнулся на пол, точно кулек с котлетами, и, укоризненно поглядев в мою сторону, отправился домой.

Дом у него был деревянный, копия настоящего. Его я нашел на свалке, и когда-то он определенно принадлежал богатому ребенку. Домик высотой в полметра был в самый раз для Руфио, он стоял на полу в самом грязном углу комнаты. Крыс не позволял убирать там, считая это покушением на частное владение.

В свое владение он и заполз, но про пакет с печеньем забыл.

Я взял добычу крыса с кровати и увидел, что Руфио успел схомячить (скрысить?) одну треть. Печенье пахло ванилью, и в нем проглядывали кусочки изюма.

— Где спер? — спросил я.

— Нигде, — отозвался крыс из своей резиденции.

Долго он дуться не будет, просто не умеет. Его натура не может позволить себе роскошь стоять в стороне от бурных событий нашего века. Любопытство Руфио не знает границ, и в этом оно равняется его самомнению. Каждая крыса считает себя центром вселенной, но Руфио — особый случай. Спроси его, так он ответит, что, может, кто-то и центр, но он сам гораздо центральнее других.

Насчет того, чтобы стырить где-нибудь что-нибудь, Руфио мастак. Его рейды по соседским домам уже стали легендами. Крыс обожает рассказывать мне истории о своих похождениях, драках с кошками, мышами и злобными хорьками (обычно одному он дает в нос, а остальные убегают, поджав хвост). Больше половины всего Руфио сочиняет, но то, что он всегда возвращается без царапинки, о чем-то говорит. Это больше, чем крысиная природная сметка, вероятно, здесь не обошлось без привычек из прошлой воровской жизни.

Из пакета с печеньем помимо водопада крошек выпала бумажка. Точнее, записка. Я поймал ее на лету и

прочел: «Не застала тебя. Загляни ко мне на огонек. Испекла печенюшки, так что угостись. Уна»,

Крыс высунул нос из окошка первого этажа своего ломика.

— Прежде чем обвинять, разберись! — сообщил хвостатый. — Эх, молодо-зелено! Доколе я буду терпеть тычки и оплеухи безжалостной, несправедливой судьбы?!

— До тех пор, пока не будешь вести себя подобающим образом! — отозвался я.

Пришло время разоблачиться. Одежда у меня специальная, как раз для взломщиков. Не отражающая свет, облегающая, нигде не жмет, дает полную свободу движений для акробатики, ползания, лазанья и прочего.

Голова скрывается под капюшончиком, лицо — под матерчатой полумаской. Еще в моей спецовке куча потайных карманов для всяких приспособлений. Карманы произрастают везде, по одному есть даже с внешней стороны высоких ботинок.