Маски Черного Арлекина - Владимир Торин Страница 5

Охотника, пущенного по следу, звали Мертингером, сыном Неалиса, и был он владетельным северным лордом, чей титул соответствует герцогскому в землях Ронстрада. Эх, если бы довелось об этом узнать кому-нибудь из молодчиков Сар-Итиада, они бы точно захлебнулись собственными слюнями – еще бы! – столь знатный дворянин въехал в город без всякой охраны! Кто готов побиться об заклад, чтó там интересненького имеется у него в мешке! А узнай они, что он к тому же еще и не человек, – вот тогда бы их счастью не было предела: кто откажется вспороть брюхо заезжей богомерзкой нелюди! Все верно, чужак в темно-зеленом плаще по имени Мертингер был из числа тех, кого в этих землях называют «народом леса и ночи», или попросту эльфом. Но резать себя, точно свинью, он никому не позволил бы. Дорога его была долгой и далекой, и Северная Пристань уж точно являлась не тем местом, которое в его планах значилось под названием: «долгожданный конец пути».

Кстати, о планах... Сперва требовалось создать некую логическую цепочку последовательных ходов, которая впоследствии и приведет его к цели, к упомянутому пленнику. Еще там, на северо-восточной границе королевства Ронстрад, Мертингер поймал «певчую птичку», которым оказался срочный гонец, человек весьма сведущий в вопросах государственных чинов. Именно на основе его слов чужак и придумал дальнейший план поиска. «Птичка» выдала, что некий граф из столицы, Ильдиар де Нот, владеет всеми сведениями, которые и требуются в «охоте на человека», как чужеземец это прозвал. Дальше Мертингер переоделся гонцом и, пользуясь преимуществами от срочности послания, спустя короткое время оказался в столице, где и нашел упомянутого графа. Если опускать все детали, эльфийский лорд выяснил, что разыскиваемый им сотник отметился у форта Гархард, что охраняет тракт, ведущий из Хиана в Сар-Итиад. То есть фактически тот находится в Северной Пристани.

Вот так и вышло, что Мертингер оказался так далеко от своего родного края, в глубине враждебной страны. Человек, которого он искал, прибыл сюда задолго до него, и иного пути отсюда, кроме как по морю, у него не было. Ну, еще, быть может, «сосна и шесть гвоздей – выход», как пошутил стражник у ворот, но такую вероятность преследователь сразу отметал, как и возможность того, что бывший пленник остался в городе.

Мертингер двигался по узкому переулку, преодолевая квартал за кварталом, держа путь от одного фонаря к следующему. Он чувствовал приближение моря, он уже слышал, как плещутся волны о берег, запах соленой воды стал настолько сильным, что у него получалось перебивать жуткую вонь, исходящую от канав по обе стороны дороги. Еще чуть-чуть... Еще немного, и он увидит то, чего не видел никогда. Море... Это описываемое в легендах и балладах-айлах прекраснейшее из чудес мира! Еще каких-то тридцать футов. Двадцать... Десять... Свернуть за угол и... Тупик. Ход преграждала глухая кирпичная стена, возле которой высились пирамиды старых бочек и ящиков. Фонарь на ближайшем доме смог высветить силуэты нескольких жалких оборванцев, которые, видимо, считали сложенные из прогнивших досок лачуги не худшим местом для ночлега, нежели нормальный дом. Разбуженные приближением всадника, они, точно грязные помойные крысы, начали шевелиться и шушукаться между собой.

– Прóклятый подери этот город, – себе под нос прорычал эльф, поворачивая коня. Должно быть, придется возвращаться на площадь с колодцем, а оттуда уже заново искать путь к морю и...

– Милорд заблудился?

Закутанный в плащ всадник вздрогнул, никак не ожидая услышать здесь подобное обращение.

«Мой Лорд», так мог бы обратиться к нему лишь эльф его Дома или же тот, кто раскрыл его личность, что само по себе казалось невозможным. Откуда же ему было знать, что на улицах Сар-Итиада самый распоследний воришка именует себя «милордом»? Конечно, ведь все они – подданные Ночного Короля, а какой же король без вельмож?

Всадник пристально посмотрел на наглеца, посмевшего таким образом завести с ним разговор. Человек оказался низкого роста, хрупкого сложения и, видимо, небольшого достатка, судя по грязным обноскам, в которые он кутался, стараясь согреться. Изучение его лица ничего не открыло эльфу, кроме разве что исключительной молодости говорившего. Странник пока еще не научился различать мимику людей и читать проявления их чувств по губам, бровям и глазам, хотя и задавался с некоторых пор этой целью.

– Милорд ищет ночлег или кабак? – вновь спросил парень.

– Я ищу стоянку кораблей, – безразличный голос холодно прозвучал из-под капюшона, проигнорировав очередного «милорда».

– О! Я могу легко проводить милорда в порт! – Грязный попрошайка заулыбался беззубым ртом. – Нет ничего надежнее верного проводника, знающего ночной Сар-Итиад как свои пять пальцев! Всего один золотой!

– Хорошо, – недолго подумав, согласился эльфийский лорд. – Проведи меня к кораблям.

Оборванец решил подзаработать, что ж, странник был не против, но при этом мальчишка ни на мгновение не избежит внимательного взгляда. Сар-Итиад не проведет готового ко всему чужака, подсунув ему даже такого, кажущегося невинным, ребенка.

Нежданный проводник подбоченился и зашагал по переулку с видом заправского фата, вышедшего под вечер прогуляться по тенистым аллеям и насладиться пением птичек. Вот только вместо аллеи здесь был грязный переулок, а из птиц лишь чайки кричали, причем так мерзко, что каждой хотелось поскорее забить что-нибудь в клюв. Мертингер направил коня следом.

– Меня зовут Жакриó, милорд, – радостно заявил молодой оборванец и одним прыжком оказался подле чужака – просто идти впереди коня он явно не собирался, решив, по-видимому, вдобавок развлечь путника интересной беседой. Признаться, на самом деле северный эльфийский лорд не любил интересные беседы. – А вас?

– Митлонд, – представился эльф чужим именем.

Лорд Мертингер придавал особое значение путешествию инкогнито, ведь, как уже говорилось, он пребывал в чужой стране, где каждый был бы не прочь либо прирезать его, либо посадить в клетку, как диковинного зверя. Тем более что в разных землях у него было много старых врагов, и совершенно незачем было лишний раз побуждать их к действию одним неосторожным словом.

– Ого! Какое интересное имя! – восхищенно присвистнул паренек, тщетно пытаясь ухватить эльфийского коня под уздцы. – Держу пари на десять звонких тенриев, что оно не ваше! А настоящее не скажете? Или вам десять золотых жалко?

Оборванец хитро улыбнулся, с равным успехом он мог бы поставить на кон все сокровища Ночного Короля – за душой у парня не было ни гроша.

– Не проси того, что не принесет тебе ни счастья, ни покоя, человек, – последовал ответ.

Паренек понял, что его вежливо попросили заткнуться. Когда Жакри обернулся, чтобы ответить так, как подобает истинному сар-итиадцу, тусклый свет уличного фонаря на одно короткое мгновение высветил облик незнакомого господина, и портовый попрошайка невольно проглотил все те слова, что вот-вот должны были сорваться с его языка. Промелькнувшее на миг под капюшоном лицо чужака было не просто страшным, оно ужасало. Подобных уродств даже в смрадных трактирах нижнего Сар-Итиада, известном месте обитания отнюдь не избалованной утонченностью черт разношерстной воровской братии, ему не доводилось видеть. В безобразных шрамах, что «украшали» его нанимателя, казалось, проглядывали следы от пяти чудовищных когтей какого-то гигантского зверя. Такое невозможно было бы скрыть даже семью слоями самого лучшего грима, но обладатель кривых отметин даже не думал скрывать их.