Друид Шаннары - Терри Брукс Страница 5

Они поехали в Сторлок. Коглин привязал Уолкера к седлу, но даже верхом они добрались до места только к ночи. Спустившись с Драконьего Гребня, они окунулись в солнечный теплый день, пересекли равнину Рэбб и двинулись через леса центрального Анара, что в Восточной земле, к легендарной деревушке сторов. Измученный болью, поглощенный мыслями о смерти, Уолкер не мог заснуть. Он не понимал, где находится, что с ним происходит, и только мерное покачивание лошади да постоянные уверения Коглина, что все будет хорошо, доходили до его сознания. Уолкер не верил Коглину.

Сторлок под сенью деревьев был нем, прохладен и сух — спасительная гавань среди знойных и пыльных равнин. Чьи-то руки потянулись вверх и сняли Уолкера с седла, избавляя его от запаха конского пота и мерного раскачивания. Ему казалось, что смерть затаила дыхание и только выжидает момент, чтобы завладеть им. Он не понимал, почему до сих пор жив, не находил этому объяснения. Вокруг толпились жители, одетые в белые одежды. Это были сторы — гномы-целители. Их знали все. Им принадлежал самый могучий целительный источник в Четырех Землях. Вил Омсворд, единственный из южан, некогда учился у них и стал целителем. Здесь исцелили Шиа Омсворда — после битвы в Вольфстааге. А позже сюда был доставлен Пар, умиравший от яда оборотней Старой Пустоши. Его принес Уолкер. Теперь настала очередь его самого. Но Уолкер не верил, что исцеление возможно.

К его губам поднесли чашу, и жидкость странного вкуса тонкой струйкой потекла в горло. Почти тотчас же боль утихла, и Уолкер почувствовал, что засыпает. «Как хорошо, — с удивлением подумал он. — Сон будет желанным гостем». Его унесли в центральный дом, главное помещение по уходу за больными, и опустили на ложе в одной из задних комнат, где сквозь прозрачные занавеси в окна был виден лес. Темные деревья стояли на страже. Уолкера раздели, завернули в одеяла, дали выпить какой-то напиток — горячий и горький на вкус. Потом он остался один и сразу же заснул.

Пока Уолкер спал, жар и усталость прошли. Боль осталась, но теперь она как будто существовала отдельно от него. Он утопал в теплой мягкой постели, и даже видения не тревожили его, не будили мрачные мысли. Алланон и Коглин исчезли. Все прошло: адские муки и отчаянные попытки спастись от асфинкса. Покой снизошел на него.

Он не знал, как долго проспал, ибо совершенно утратил ощущение времени. А теперь он медленно пробуждался, перебираясь из покойной темноты в мир полусна, перед глазами плыли картины детства. Еще ребенком Уолкер узнал, что обладает магической силой. Тогда он не называл это магией, тогда он вообще никак это не называл. Он полагал, что так и должно быть, думал, что все способны делать нечто подобное. Он жил со своим отцом Кеннером и матерью Риссе близ Каменного Очага, в Темном Плесе; других детей по соседству не было, и он не имел возможности сравнивать.

От матери он узнал, что способности его необычны, что он не такой, как другие дети. Он навсегда запомнил ее лицо в тот момент, когда она сказала ему об этом: тонкие черты обострились, бледная кожа на лице казалась еще белее в обрамлении угольно-черных волос, украшенных лентами и цветами. Он и сейчас слышал ее тихий, твердый голос. Уолкер очень любил свою мать. Она не обладала магической силой; она была из рода Бо, а магия передавалась по отцовской линии — от Омсвордов. Она рассказывала об этом сыну, усадив его перед собою в один из солнечных осенних дней — в воздухе стоял горьковатый запах умирающих листьев и дыма, — и ободряюще улыбалась, безуспешно пытаясь скрыть от сына тревогу.

Мальчик обладал способностью читать мысли на расстоянии.

«Уолкер, магия делает тебя особенным, — говорила мать. — Это дар, который ты должен беречь и лелеять. Я знаю, что в один прекрасный день благодаря ему ты непременно сделаешь что-нибудь замечательное».

Через год она умерла от лихорадки, которую не смогло победить даже ее удивительное искусство целительницы.

После смерти матери Уолкер жил вдвоем с отцом, и «благословенный дар» его, в который она так верила, быстро развивался. Магия давала большие возможности. Он понял, что способен многое узнавать о людях через ощущения, не нуждаясь в словах. Он мог чувствовать малейшие изменения в их настроении, определять характер и угадывать чувства, которые они хотят скрыть; он читал их мысли, проникал в чаяния и нужды и даже постигал причины, заставляющие их совершать те или иные поступки. В Каменный Очаг часто приезжали гости — путешественники, разносчики, торговцы, жители леса, охотники, трапперы, даже следопыты. Они могли не проронить ни слова, а Уолкер уже знал, о чем они думают. Он не скрывал этого и обыкновенно выкладывал все, что узнавал о них. Для него это было чем-то вроде игры. Но не каждому такие игры нравились, и отец приказал ему их прекратить. Уолкер послушался. К тому времени он открыл в себе новую, еще более интересную способность. Он понял, что может общаться с лесными зверями, птицами и рыбами, даже с растениями. Он понимал их точно так же, как людей, несмотря на то что чувства и мысли лесных обитателей были более примитивны и ограниченны. Каждый день приносил новые открытия. Уолкер познавал жизнь.

Время шло, Уолкер оказался способным учеником. Он начал читать книги из библиотеки отца почти сразу же, как только узнал, каким образом из букв складываются слова. Мальчик с легкостью овладевал математикой. Он постигал науки интуитивно. Ему почти ничего не нужно было объяснять.

Он увлекся историей, и здесь проявилась его поразительная способность запоминать события, даты и имена.

Мальчик рос, его отношения с отцом менялись. Кеннер, высокий, худощавый, с резковатой походкой, был замечательным мастером. В любом ремесле ему не было равных. Уолкер очень любил отца. Он чувствовал, что отец отдаляется от него, и боялся себе в этом признаться. Но однажды не выдержал и спросил его напрямик. Кеннер признался сыну, что очень беспокоится о нем. Сам Кеннер не был наделен магической силой. Мальчиком он ощущал незначительные магические способности, но они исчезли, когда он стал старше. Так было и с его отцом, а еще раньше — с отцом его отца и со всеми Омсвордами, вплоть до самой Брин. С Уолкером все обстояло иначе. Его магическая сила росла. Кеннер боялся, как бы способности сына со временем не возобладали над ним самим, достигнув такого предела, когда он уже не сможет управлять ими. Но в то же время он предупредил сына, что способности эти не следует подавлять, ибо магия — это дар, который всегда имеет некую высшую цель. Уолкер помнил, что его мать, Риссе, говорила то же самое.

Затем Кеннер поведал сыну историю магии Омсвордов, рассказал о друиде Алланоне и девушке из Тенистого Дола по имени Брин, о таинственной миссии, которую, умирая, завещал ей друид. Уолкеру было двенадцать лет, когда он услышал этот рассказ. И мальчик захотел узнать, о чем идет речь, но отец не смог ему ответить. Сказал только, что эта миссия передается по наследству в роду Омсвордов.

— Магическая сила проявилась в тебе, Уолкер, — сказал он. — Ты, в свою очередь, передашь ее своим детям, а они своим, и так вплоть до того дня, когда в ней возникнет необходимость. Это твое наследство, храни его.