Имя им легион - Вера Камша Страница 5

— Медант, — теперь Приск смотрел на кентавра, — ты Мезия встретил?

— Ночью разбежались. Мезий лохмачей на самом хвосте притащит. Часа через два.

— Как бы не зарвался, — высказал Сервий то, о чем Тит из суеверия промолчал.

— Не зарвется! — отрезал Приск. Боится накликать или просто верит десятнику? — Медант, ты как? С ног не валишься?

— С этакой прогулочки?! Да я даже не разогрелся, Тит, скажи ему, как…

— Отлично. — Слушать о Медантовых беговых триумфах Приск не собирался. — На стенах тебе делать нечего, во дворе — тем более. Доставишь в Отраму донесение и будь здоров. Назад лезть не вздумай — лишние копыта мне тут не нужны, а Стурну и тебе, глядишь, пригодятся.

— А то! — Кентавр быстро глянул на передние ноги. Он всегда так делал, собираясь бежать. — Еще встретимся. Не тут, так там, где нет Времени…

* * *

В степи видно далеко, особенно с холма или башни. Какое-то время Тит, стоя меж зубцов, следил за гонцом, мчавшимся пустой — ни купцов, ни крестьян — дорогой; потом ставший точкой кентавр растворился в солнечном блеске, а человек прошел по стенам в сторону реки и стал ждать.

Медант не ошибся: когда через брод промчался стурнийский разъезд, полдень еще не наступил. Варвары отстали ненамного. Чуть более сотни всадников на разномастных невысоких лошадях остановились на дальнем берегу. Полюбовались оседлавшей приречный холм крепостью и опустевшим поселком, погалдели и двинулись берегом в обе стороны, вверх и вниз по течению. Против Скадарии осталось десятка три, эти вели себя тихо: постояли чуток на пригорке, потом развернулись и неспешной рысью убрались.

— Именно так смотрели титаны со стен Нинней, когда к ним подступали полчища Идакла. И точно так же…

Аппий Фертар! Явился… Порой Тит сыну заговорщика сочувствовал. Как столичная цаца столичной цаце и как будущий прокуратор безвредному болтуну, но сегодня Фертар откровенно бесил. Всем: напористым голосом поэта, запахом померанцевой воды, двумя родинками, кольцом с дурацкой загогулиной, которую величал Небесной спиралью… Даже заговори поэт о погоде, и то Титу захотелось бы его придушить, но Фертар, пользуясь случаем, излагал свое, то есть отцовское, мнение о том, как обустроить все. Не обошлось и без пророчеств грядущих бедствий и обвинений в оных ненавистного Идакла со всеми его отродьями, к которым до недавнего времени относили себя и Фертары. Пока с «грифьей» помощью не решили, что быть «благородными» не так вкусно, как потомками бессмертных. Единственными. Над ними ржал весь Стурн, а они не только завели фавнов, но и готовили заговор, не соображая, что это…

— …безнадежно и преступно. Мы видим начало конца, и ваше счастье, счастье нерассуждающих вьючных ослов, что вы издохнете раньше изжившей себя империи. Будь у вашего Сената хоть капля разума, вы бы оставили степи тем, кому они были дарованы Небом…

— Будь у нашего Сената хоть капля разума, тебя бы приписали не к гарнизону, а к лупанару! — Влезать в спор с сосланным придурком было не ко времени, а бить офицера — любого! — на глазах солдат нельзя, как бы ни хотелось. Спентад сжал чесавшиеся кулаки и отправился проверять своих людей.

Время, только что несшееся горным потоком, тянулось застывающей смолой. Спентад спускался во двор, вновь поднимался на стены, шутил с солдатами, переговаривался с офицерами, даже что-то съел. Очередной раз столкнулся с Приском, пошел рядом. Комендант не возражал. В парадном, заколотом фибулой-Ульем плаще и шлеме с гребнем конского волоса ветеран казался ходячей мозаикой со столь любимых императором триумфальных ворот, только в честь Скадарии еще ничего не воздвигли.

— Что смеешься? — После появления скератов, а вернее, после отказа Тита уехать комендант словно бы выплюнул проглоченное копье.

— Представил, как в нашу честь строят триумфальную арку, — признался Тит. — С мозаиками.

— Лучше пусть крепость отстроят, — не понял шутки Приск, — и надо б еще одну… На левой излучине или у Кривой косы. Станешь прокуратором, не забудь.

— Приказ коменданта.

Все-таки Приск улыбнулся. И занялся делами, словно за Перонтом собирались на свою ярмарку торговцы скотом. Время ползло, степь по-прежнему была пустынна и по-весеннему красива, только взгляд этой красоты больше не замечал. Глянешь со стены: «Нет еще», и снова о своем — так, часовые на местах, ворота — на запоре, укрывшихся в крепости местных из тех, что не захотели убраться, разместили и пристроили к делу. Бегаешь, проверяешь, а на дворе и за стенами — тишина и покой. Странное чувство. Похоже на последние минуты перед бегами, только более остро и невыносимо долго.

…Медант и второй раз угадал: солнце еще не коснулось своим краем земли, как равнина зашевелилась. Сразу с нескольких направлений к Перонту потянулись плетенные из людей и коней цепочки, они на глазах толстели, превращаясь в длинные неровные колонны, а впереди катился нарастающий неприятный шум. Вот первая тысяча достигла реки, вот первые лошади взбаламутили воду. Визгливые крики, перебранка сигнальных рожков, ржание… Тишина ушла, и вместе с ней — травившее душу ожидание. Все стало просто и… светло, что ли.

Свершилось. Вот он, враг. Явился. Теперь будем драться и, если не повезет, умирать. Дело, как ни смешно, обычное… Важное, главное для тебя, для тех, кто с тобой, но обычное.

— Дело вообще-то обычное, — вслух произнес Тит, проливавший кровь разве что на охоте, ну и пару раз в драках с грабителями. Приск согласно кивнул и поправил надраенный до звездного блеска шлем.