Магнус Миллион и Спальня кошмаров - Жан-Филипп Арру-Виньо Страница 49

Второй Магнус разинул рот. А потом проговорил, словно до него наконец дошло, что сказала мама:

– Получается, что и ты тоже можешь проходить в реальный мир?

Мама тряхнула головой:

– Нет, этого делать не стоит.

– Но ведь ты приходила к Свену, – запротестовал мальчик. – Он сам мне сказал.

– Это было в самом начале, сразу после аварии на шахте. Всё тогда перевернулось вверх дном. Я оказалась у него в кабинете помимо своей воли.

– Но ты ведь придёшь потом ко мне, правда?

– Нет, мой дорогой, не приду. – Она печально улыбнулась. – Двери снов должны снова закрыться, Магнус. Так надо. Сны существуют для того, чтобы освобождать людей от страхов и потаённых желаний, они не должны вторгаться в реальную жизнь.

– И всё-таки было бы здорово, если бы некоторые из них становились правдой!

– А кошмары? Как выбрать, какая из дверей должна остаться открытой, а какая – закрытой? Теперь по ночам через дверь Страха в ваш мир проникают чудовища, которые нападают уже не во сне, а в реальной жизни!

– Как то, которое напало на Тотема? Или как гигантские крысы Вацлава?

– По ночам у каждого свои страхи. Представляешь, что было бы, если бы страшные сны стали явью?

Перед глазами у настоящего Магнуса возник человек из Менга – всадник, который прочесал всю Спальню, разыскивая его. В тот вечер Магнус уснул от усталости над «Тремя мушкетёрами», и незнакомец с рапирой не просто приснился ему, он по-настоящему проник в наш мир из потустороннего. При мысли об этом Магнус поёжился.

– Если кто-то сумеет подчинить себе газ «Изумруд», именно это и произойдёт, – продолжала мама, и видно было, что она торопится. – Раньше эти существа оставались в границах наших снов, и достаточно было проснуться, чтобы от них избавиться. Но зелёный газ открыл ящик Пандоры ^[7]. Ты должен его закрыть, Магнус. Иначе кошмары захватят ваш мир.

– Но как?

– Слушай внимательно: нужно…

В это мгновение дверь содрогнулась от сильных ударов.

– Открой, Магнус! Немедленно!

Его охватила паника – паника страшных снов, абсолютная, неконтролируемая. Его двойника сейчас обнаружат, прогонят отсюда прежде, чем сам он, Магнус, успеет сказать хоть слово человеку, которого ему так не хватает!

– Мама! – простонал он, не в силах больше держать себя в руках. – Мама, это я!

Но мама стала таять, её призрачные черты начали расплываться, и теперь их едва можно было различить.

– Мама, – повторил он. – Не уходи, пожалуйста!

Да, так иногда бывает: чувствуешь, что сон вот-вот ускользнёт, и изо всех сил стараешься задержать его, хватаешь, ловишь – но напрасно. Наши усилия лишь приближают конец.

– Открывай, Магнус! – гремел за дверью голос отца. – Открывай сейчас же! Я знаю, что ты там!

Тот, другой Магнус стоял, держась за край стола, будто не мог двинуться с места.

– Мама, пожалуйста, не уходи!

Но она исчезла в ту самую секунду, когда дверь с грохотом распахнулась, обнаружив багровое и заросшее щетиной лицо отца, который орал, брызгая слюной от ярости:

– На этот раз я научу тебя, как надо себя вести!

Комната погрузилась в темноту, и Магнус перенёсся в другой сон.

Он лежал в каком-то пустынном месте, похожем на заброшенный завод. Чугунные колонны с огромными болтами, каркасы машин, стеклянная крыша с пробоинами, через которые внутрь сыпался снег. Ему было холодно, и где-то в глубине души таилась необъяснимая грусть, ощущение, будто почти прикоснулся к чему-то очень дорогому, но в последний момент у тебя это отобрали.

– Думаешь, он умер?

– Во всяком случае, не шевелится. Одеревенел совсем. Наверно, замёрз.

Вокруг стояло не меньше дюжины человек. Прямо на свои полуистлевшие пижамы они нацепили самодельные сумки из обрывков брезента, перевязанных бечёвкой. Некоторые держали в руках ржавые металлические прутья.

– Снимайте с него башмаки. Ему всё равно уже не пригодятся.

– Я их первый увидел. Значит, мои.

– Сорок седьмого размера? Куда тебе с твоими микробьими ногами!

– Даже если они мне велики, всё теплее, чем босиком!

– Может, один сварим? Умираю от голода.

– Вот придурок, и что тогда делать со вторым?

– С мёртвых всегда снимают обувь. А там уж решим, что с ней делать.

– Эй! – запротестовал Магнус, отбиваясь. – Пустите!

Над ним разом склонилось десять лиц, обдав общим дыханием. Послышался ропот удивления – его, похоже, узнали.

– Чёрт возьми, да он не мёртвый! Это Магнус Миллион!

– Это тот, который выбил зубы Большому Вацлаву?

Малыш Швоб тоже был здесь, с его выпученными глазами и бледным лицом. И Вагнер, и все остальные ребята из изолятора.

– Что ты здесь делаешь, Магнус? – спросил Вагнер, помогая ему подняться. – Откуда ты свалился?

– Вот, значит, как вы встречаете друзей? Ну, спасибо!

– Да ты пойми, мы тебя сначала не признали. И потом, мы помираем с голоду. Тут странное местечко: как в Нижнем городе, но как бы и ничего похожего.

– Хорошо, что мы тут все вместе, – произнёс малыш Швоб. – А то бы тут было жуть до чего страшно.

– У нас эпидемия, – объяснил Вагнер. – Нам сказали, что надо оставаться в изоляторе, пока этот их газ нас не вылечит.

– Фея сказала, – восторженно пробормотал какой-то второклашка.

– Фея?

– Госпожа Оппенгейм, – уточнил Вагнер. – Это она лечила нас газом. А потом всё взорвалось, и мы оказались здесь. Ты не знаешь, где мы?

– В мире снов, – ответил Магнус. – Произошла авария, взорвался баллон.

– В мире снов? Смеёшься?

– Вы ничем не больны, – принялся рассказывать Магнус. – Алисия Оппенгейм и директор использовали вас, чтобы испытать новый газ, газ «Изумруд».

Ребята смотрели на него, вытаращив глаза, и не верили ни одному слову. В лицее на них никогда не обращали внимания, и стать жертвами эпидемии казалось им чуть ли не привилегией, от которой они не желали отказываться.