Дар Прозерпины - Андрей Дыфо Страница 49

– Но почему? Разве вы не заинтересованы призвать к себе как можно больше душ умерших? Расширить свое влияние?

– Смотри-ка ты, геополитик нашелся! Да что ты вообще понимаешь во взаимоотношениях между Адом и Раем? Бестолковый человечишка!

В сторону Иванова: «Да уж, такого нам и задаром не надо!» Иванов согласно закивал.

– Подумай сам. В Аду собираются те, кто отбывает вечное наказание. Так? Это ты знаешь очень хорошо. А знаешь ли ты, на какие такие средства жируют те, кто попадает в Рай? Кто для них делает мягкие кровати, жнет и пашет, доит коров, чтобы получить молоко высшего сорта, кто ухаживает за райским садом, чтобы там не прорастали сорняки и плодоносили только отборные сорта яблонь? А? Так вот, все это делают те, кто попал в Ад. То есть наши подопечные. Посуди сам. Чем больше грешников приходится на одного праведника, тем лучше последнему живется в Раю. Это раз. Два чем комфортней условия в Раю, тем Рай престижней в ущерб тем краям, откуда прибыли мы. – Прозерпина поморщилась: – Ад сейчас становится вместилищем отбросов общества. Тяжелоуправляемых, ленивых, трудновоспитуемых. Все проблемы с кадрами ложатся на наши плечи… Ну а результат, которого от нас ждут, должен быть тот же, что и раньше (ибо равновесие сил в загробном мире соблюдается гораздо тщательнее, чем у вас). Итак, несмотря на то, что к нам поступает отменный сброд всех мастей, мы его воспитываем, переобучаем, перепрофилируем в случае надобности – это наша прямая обязанность, – в итоге производим все больше и больше товаров и услуг, они становятся все качественней, и ассортимент их разнообразней. И все это для тех лентяев и нахлебников, кто заслужил прощение, каким-то образом перекантовавшись на вашем свете всего несколько десятков лет, а то и меньше, и чьи души покоятся на небесах! А кому понравится, чтобы его… Гм… «соседи» все больше жирели, получали больше и разнообразней удовольствий за его счет? В то время, когда Ад переполнен, почти забит, так как изначально не был рассчитан на подобный ежегодный прирост населения, Рай по-прежнему остается малозаселенным. Конечно, мы не стоим на месте и расширяемся, но так дальше продолжаться не может, ибо население Ада растет непропорционально, быстрее его границ и возможностей! – Закончив свою пылкую речь, Прозерпина погрузилась в тяжкие раздумья. Было видно, что проблема перенаселения тех мест, откуда она прибыла, волновала ее сильнейшим образом.

– Да… – протянула немного погодя Владычица, – народ сейчас пошел такой, что слова доброго не стоит.

За ее спиной за креслом Иванов вдруг надулся как сыч, сжал кулаки и прыснул, как собака, коротко, но мощно тявкнувшая:

– Да просто какие-то мешки с дерьмом! Куда ни плюнь, всюду серость, тупость и жадность.

Прозерпина выказала удивление лишь тем, что приподняла одну бровь и скосила набок глаза, точно так, как это иногда любил делать сам Иванов, вытворяя всякие чудеса перед публикой, и, медленно смакуя каждое слово, произнесла:

– Князь, вы сами-то давно в зеркало смотрелись?

Иванов тут же поправился:

– Извините, Принцесса.

– Мне иногда очень жаль человека, – продолжила Прозерпина, нравоучительно обращаясь к следователю. – Что с ним, бедным, только не делают: зомбируют психику рекламой, обрушивают курсы валют, разоряют предприятия, устраивают войны и эпидемии, наконец. А он, бедный, знай себе размножается. Да еще как! Когда-то давным-давно человек был штучным товаром. Конечно, и раньше попадались как фигуры, так и пешки, но теперь-то остались лишь пешки. Скажу по секрету, интерес «в компетентных сферах» к людям гаснет. Они исчерпали, возможно, весь свой потенциал, и теперь им, может быть, стоит уступить господство на Земле какому-то другому виду.

Не спрашивайте, какому, да и времени пройдет о-го-го сколько, даже по нашим меркам, прежде чем последний человек умрет от голода из лени подносить ложку ко рту.

Когда-то, я хорошо помню это, на заре человеческой цивилизации, людей было в десятки, нет, сотни и тысячи раз меньше, чем сейчас. Среди них попадались настоящие личности. А что теперь? В этом городе, где живет несколько десятков тысяч, ни одного настоящего Человека. Всего у сотни, в лучшем случае, есть качества, последовательно развивая которые, в итоге, может быть, и вышел бы какой-то толк. Всего десяток-другой на весь город тех, кто, не претендуя ни на что, может сказать о себе в конце жизни, что он хотя бы жил не напрасно. И это все… Больше никого. Болото. А раньше?…

Великие империи, великие люди, правители, ученые, мыслители, философы, полководцы, путешественники, писатели, аферисты, наконец. А теперь? Кто глядит дальше своего носа? Какие раньше были открытия?! Взять хотя бы колесо или законы Архимеда! А как о душе заботились? Каждый. Повторяю, каждый боялся нас и хотел найти пристанище у них. Теперь, когда мы смогли бы без труда победить, это нам совершенно не нужно, поскольку иногда победа оборачивается собственным поражением. Так и произойдет, если мы не вмешаемся…

Впрочем, справедливости ради скажу, и раньше было полно грешников. Но тогда мы активно соперничали с, так скажем, светлыми силами, можно даже сказать, боролись, воевали, поскольку каждый человек был на счету, каждый настоящий микрокосм. Соответственно, и борьба была между нами не та, что теперь. Теперь, собственно, нет борьбы, всё думаем, как бы отпихнуться подальше от недостойных. И нам, и им нужны настоящие, достойные кадры, а где сейчас найти специалиста, если общество нацелено на потребление, и ничего более? Если раньше мы воевали, то теперь, как у вас говорится, «миру – мир». Мир двухполюсный гораздо прочнее, нежели однополюсный. Когда доминирует один, другой или другие всегда норовят восстановить паритет, справедливость. Ну а когда все поделено – воцаряется мир. Зачем, кому нужна война? Да еще за такой несносный человеческий материал?… Вот поэтому-то мы здесь. И во время своих «гастролей» агитируем предпринять хоть что-то. Поначалу хотя бы научиться ценить жизнь, не размениваясь на пустяки. О большем пока речь не идет. Пока цивилизация сидит в луже и, как свинье, ей там хорошо, не мы, ни они вам не подмога. Увы. Я популярно ответила на твой вопрос, что здесь происходит?

Андрей кивнул.

– Есть еще ко мне вопросы?

– Нет, вопросов больше не имею, но и Фрумкина казнить не позволю!

– Это как же так? – искренне удивилась Прозерпина. – А как же жертва? А искупление? А ритуал? В уме ли ты своем и здравии, о человек, чтобы нарушать устои и традиции?!

– В уме и пока в великолепном здравии. Будьте спокойны. Так о чем был у вас договор со светлыми или белыми, или как там их иначе? Я все слышал! – И в тот же момент Макаров приставил к своему виску ствол пистолета. – Если вы Фрумкина хоть пальцем тронете, я выстрелю.

Прозерпина помрачнела.

– Ты слишком много мнишь о себе и своих возможностях! Слишком много на себя берешь, человек! Ты разве не видел, на что мы способны? Не понял, кому принадлежит власть в этом мире?

– Ваша власть в загробном царстве. А мы живем здесь по другим законам! – твердо сказал следователь.