Подводник - Александр Прозоров Страница 49

Найл опустился на колени, испустив в направлении Семени волну нежности и дружелюбия, нежно пригладил песок рукой. В ответ зародыш изумленно замер – а потом выстрелил таким импульсом радости, что человека откинуло на спину, в ушах зазвенело, а глаза защипало, как в первые дни путешествия по дну.

– Я пришел, – мысленно повторил для малыша правитель. – Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда. Ты больше не одинок.

Разумеется, пришелец из космоса не мог разговаривать – ведь это было всего лишь семечко, а не развившаяся Богиня. Но в нем уже начинали пробуждаться зачатки разумного существа, и он ответил достаточно внятно и понятно, окатив человека эмоцией страха смерти и одиночества. Ему было плохо здесь – под чудовищным давлением, в соленой воде, без света, среди жестких мертвых камней.

Он чувствовал, что не может вырасти. А значит – он умирал. Окружающие существа больше черпали из него энергию, нежели отдавали свою, других источников для развития он не имел, и постепенно истощался, утрачивая последние силы.

– Не бойся, малыш, – повторил Найл. – Мы любим тебя. Самое страшное позади. Теперь ты будешь жить.

Он начал торопливо разрывать песок, добираясь до источника живительного для планктона и водорослей излучения, быстро углубился примерно на полметра – но тут края образовавшейся ямы начали осыпаться, и половина трудов пошла насмарку.

Приблизились женщины. Нефтис коснулась пальцами его плеча, приложила к щеке сложенные ладони.

Она была права – день получился слишком долгим. Следовало хоть немного отдохнуть, подумать. Тем более, что пустыми руками все равно много не накопаешь. Правитель сдался, и вместе со спутницами улегся спать, мгновенно провалившись в мир грез.

Во сне к нему явился худощавый, гладко выбритый и вкусно пахнущий, с прилизанными волосами и тщательно отутюженным костюмом в стиле Англии начала девятнадцатого века джентльмен, уселся за невесть откуда взявшийся на дне тяжелый письменный стол, вставил в глазницу монокль, и принялся мерно перечислять, постукивая по столу перстнем с большой печаткой:

– Если вы чувствуете в себе избыток сил, бодрость и радость, это есть явный признак кислородного отравления. Чувство сытости и спокойствие сопровождает болезни желудка и тяжелый запор. Стремление к труду, к служению обществу и своей родине являются явными признаками шизофрении и раздвоения личности. Приятная усталость и легкость в мышцах сопровождают атрофию суставов и нехватку молочной кислоты. Желание защитить семью и близких может считаться паранойей в запущенной форме, острое зрение – не поддающейся излечению дальнозоркостью, ежедневная потенция – нездоровой нимфоманией, излишняя рассудительность – имбецильностью, а живость ума – неврастенией. Хороший нюх считается гиперасмией, выносливость – атонией…

Когда англичанин попытался ему доказать, что отсутствие тромбов в кровеносной системе является первейшим признаком алкоголизма, Посланник Богини не выдержал и проснулся.

За время его отдыха водоросли вокруг заметно подросли, свет стал ярче – да и сам он чувствовал себя бодрым, сильным и веселым. Нефтис и Скользкий Плавник, все еще посапывающие в маски, выпуская мелкие пузырьки, заметно порозовели и чувствовали себя явно неплохо.

«Полицитемия, – неожиданно всплыло в его памяти. – Хроническое заболевание кроветворной системы человека из группы лейкозов с преимущественным нарушением эритропоэза, повышением содержания гемоглобина и эритроцитов в крови, вишнево-красной окраской лица и другими признаками».

Найл недовольно тряхнул головой, отгоняя энциклопедический бред. Какое может быть кислородное опьянение или «полицитемия», если они находятся рядом с Семенем? Просто зародыш еще не окончательно потерял силы и помогает им всем, чем может.

– Назия, ты меня слышишь? – послал правитель наверх мысленный импульс. – Первый, а ты?

– Да, Посланник Богини, мы слышим тебя… – отозвались, судя по обращению, пауки.

– Пусть морячка сбросит мне еду на пару дней и лопату. Я нашел Семя!

Смертоносцы ответили ярким импульсом радости, после чего контакт оборвался. Найл попытался вспомнить, имеются ли среди корабельных припасов лопаты. Наверное, да – иначе как окапывать судно, если оно застрянет на мели или не встретит у берега место для стоянки?

Мешок опустился на дно неподалеку, еще до того, как женщины проснулись. Поэтому Найл в одиночку на скорую руку перекусил, после чего взялся за лопату – толстую и тяжелую, отлитую из расплавленного песка, с короткой рукоятью из грубо ошкуренной ивы. Ничего не поделаешь – стальные лопаты дороги, а флоту их нужно, наверняка, много. Приходится экономить.

Правитель с ходу зарылся на глубину метра – яма опять осыпалась. Тогда он отступил в сторону, и принялся откидывать песок, лежащий дальше по трещине с обоих сторон. Потом его сменила Нефтис, потом Скользкий Плавник, затем опять взялся за работу он сам. До сна им удалось вычистить трещину на участке длиной в двадцать шагов – но углубились они всего по пояс, причем вода постоянно норовила снести выкопанный песок обратно в яму. Стало ясно, что дело извлечения Семени из трещины явно затягивается. Причем не на один день…