Артефакт - Дмитрий Иванов Страница 49

– Верно.

– Вы цепляетесь за здравый смысл, но он в этом случае совершенно бесполезен.

– Почему?

– Потому что здравый смысл ограничен своим полем деятельности. Там, где начинается мистика, царят совсем другие законы восприятия. Вам кажется, что я демагогию тут развожу – красоту зачем-то приплел, да?..

– Просто я не совсем понимаю, какая тут связь.

– А связь простая… Некоторые явления – такие как красота, в частности, – кажутся само собой разумеющимися и вроде бы не требуют никакого объяснения. Мы не ощущаем, что за ними стоит, и видим только форму, но совершенную форму… Это совершенство и привлекает нас. То, что создано природой, всегда совершенно, до мельчайших деталей. Человек пытается бороться с природой, даже властвовать над ней, забывая при этом, что и сам он – лишь ее создание. С какой стати мы вдруг решили, что сила, которая создала все вокруг, включая нас самих, может быть глупее, чем мы?.. Впереди нас ожидает еще много сюрпризов, учитывая, насколько умело эта сила скрывает свои цели, позволив нам ощутить мнимую самостоятельность…

– А у нее есть цели?

– А вы видели что-нибудь, созданное природой бесцельно?

Я задумался: временами у меня возникало ощущение, что природа перестаралась – по-моему, иногда не стоило так усердствовать над какой-нибудь чепухой, от которой никому нет пользы…

– Но временами то, что скрыто, все же пробивается на поверхность, и тогда мир перестает казаться плоским, – продолжил Каргопольский, очевидно, расценив мое молчание как отсутствие возражений. – Если это личное переживание, ты остаешься с ним один на один. Однако никто уже не может рациональным объяснением сбить тебя с толку. В то же время и ты не в состоянии никому объяснить, что с тобой произошло, потому что на обычном, рассудочном языке это звучит нелепо, неправдоподобно. Не удается найти правильные слова, чтобы тебе кто-то поверил – тот, кто сам подобного не пережил. Вы понимаете, о чем я?

– Еще бы… – кивнул я.

Чайник вскипел.

– Мы начали с мифов и сейчас к ним вернемся, – заверил меня старик. – Сахар у меня закончился…

Я поставил на стол пакетик с пирожными, который принес с собой и про который совершенно забыл.

– Своевременно… – отметил Игорь Моисеевич. – Так вот… что бы там с вами ни случилось, вы убедились на собственном опыте: реальность устроена иначе, чем кажется. Но главное, вы поняли, что существует информация, достоверность которой определяется только личным переживанием, и передать ее кому-то другому без потерь практически невозможно – достоверность исчезает…

– Понятно… – неуверенно вставил я.

Кое-что мне это действительно напомнило… А именно – тот самый «парадокс неудвоимости „я“», который меня так заинтриговал, когда я пытался нарыть что-нибудь в Интернете по моему «делу». Там вроде бы в точности так же исчезала достоверность копируемой информации…

– А потери или искажения возникают из-за того, что у каждого из нас имеется свой собственный фильтр восприятия, – пояснил старик. – Это защитный фильтр. Он оберегает нас от информации, которую мы пока не в состоянии усвоить, – иначе она может просто раздавить человека, свести его с ума. И такое случается…

– Что значит – пока? – осторожно уточнил я.

– А вы считаете, эволюция закончилась? – пожал плечами Каргопольский. – С чего вдруг?.. Естественный процесс развития имеет совершенно определенный алгоритм: сначала накапливается критическая масса скрытых изменений, а затем происходит очередной скачок… Но все начинается с малого. Некоторые люди оказываются способны увидеть и выдержать больше других, и у них появляется такая возможность. Число этих людей растет.

– Интересная гипотеза… – заметил я, но Игорь Моисеевич меня будто и не слышал.

– Главное – не упустить новый фокус восприятия, – наставительно заметил старик, – не поддаться на уловки привычного мышления, иначе полученное знание исчезнет, как будто его и не было. Вы сами себе перестанете верить.

«Похоже, старик Каргопольский просто-напросто методично лепит из меня сумасшедшего… – вдруг одурело подумал я. – Этак можно далеко зайти… по тропе то эволюции…»

– Вот так люди и сходят иногда с ума… – ухмыльнулся Игорь Моисеевич, глядя на меня своими чистыми голубыми глазами. – Но именно тогда они начинают видеть то, что скрыто за фасадом реальности.

Я даже вздрогнул от неожиданности. Если старик еще и читает мои мысли, то я точно умываю руки… Хватит с меня…

– Не всегда это так печально заканчивается, не переживайте, – утешил меня Игорь Моисеевич.

Утешение было слабым: по мне так то, что случилось со мной, было куда печальней, чем он мог себе вообразить.

– Вообще, мистических событий в жизни гораздо больше, чем принято думать, – продолжал старик. – Мы просто всякий раз отмахиваемся от них, предпочитая не замечать, или видеть в них стечение обстоятельств. Хотя, на мой взгляд, в этом мире вообще ничего не происходит случайно.

– Но тогда абсолютно во всем должен быть смысл…

– Совершенно верно.

– Однако происходят и вещи явно бессмысленные.

– Это только точка зрения, – заметил Игорь Моисеевич, и я и не понял – согласился он со мной или нет, но переспрашивать не стал.

– Разберемся все-таки с мифами, – бодро заключил старик, разливая чай по чашкам. – В мифах используется метафорический язык. Дело в том, что информация, которую нельзя достоверно передать обычным способом, может быть обличена в язык метафор, символов… И это приемлемый выход, хотя и не совершенный. Помните, что я говорил вам про верные слова? Это из той же оперы. Так вот… Метафоры ничего не приукрашивают, наоборот – они гораздо точнее передают суть явления, чем бытовой язык, способный обезличить все что угодно… Вы улавливаете? – обеспокоенно поинтересовался Игорь Моисеевич, очевидно, заметив мой изнуренный вид.

– Более-менее, – сказал я. – Правда, я всегда считал, что метафоры – это как раз способ возвышенно описывать обыденные вещи.

– Ну, так вы все переворачиваете с ног на голову, – возразил Каргопольский. – Нам только кажется, что метафоры звучат чересчур возвышенно, приукрашивают тусклую обыденность, но на самом деле обыденности вообще не существует. Мы просто искаженно воспринимаем реальность, фильтруем ее – лишаем красок… Я же вам говорил: все пронизано мистикой – если под мистикой понимать не какие-то ярмарочные фокусы, а более глубокие пласты действительности.

– То есть вы хотите сказать, что если со мной происходят мистические события, то мне не стоит волноваться – ничего особенного, все в порядке…

– Я хотел сказать, что иногда от мистики просто не укрыться, как бы вы ни старались натянуть одеяло на голову.

Временами мне казалось, что старик все же «гонит», выражаясь словами Кегли, – только уж очень изощренно, и я напрасно возомнил, что его не затронуло это местное поветрие. Однако я смутно чувствовал, что в его витиеватых рассуждениях есть все же нечто большее, чем просто плетение словесных кружев.