Позывной "Омега" - Андрей Петракеев Страница 49

– Неужели ожил тот тритон, которого мы заморозили два месяца назад? Тот, которому мы ампутировали все лапы?

– Да какой тритон, профессор?! – обиженно возразил Гринёв. – Человек ожил!

– Вы сегодня что пили, Никки? – Шульце приблизил своё лицо к Гринёву и посмотрел ему в глаза. – Или вы курили? Что курили? Неужели Райло из второго отделения и до вас добрался со своей травой?

– Профессор! – Ник Гринёв обиженно оттопырил нижнюю губу и продолжил уже более спокойным тоном: – Один из тех, кого нам привезли несколько дней назад, ожил. Помните, мы поместили пять тел в низкотемпературные камеры? А сегодня с утра вы приказали достать одного и довести температуру тела до нормальной, отслеживая процент разрушения клеток при размораживании?

– Да-да, – Шульце наконец понял, о чём идёт речь, закивал. – И вы его таки разморозили?

– Да, профессор, разморозил, всё сделал, как вы и велели, отслеживал все процессы. Потом я ушёл перекусить, а когда вернулся, этот труп сидел на секционном столе! Представляете?!

– Нет, – Шульце мотнул головой, встал из-за стола и махнул рукой. – Ну-ка, дорогой мой Никки, пойдемте, посмотрим.

Профессор Шульце решил проучить своего ассистента раз и навсегда. В том, что Гринёв что-то принял или покурил, он не сомневался. Вот не оживают трупы, получившие по нескольку пуль и пролежавшие в низкотемпературной камере, фактически заморозке, несколько дней.

Шульце зашагал по коридору широкими шагами, спустился на первый этаж, вновь размашисто и уверенно пошёл по длинному широкому коридору к лабораторной секции.

Заходить в лабораторию, где производил свои изыскания Гринёв, он не стал, а свернул вправо и толкнул дверь в небольшую комнату – серверную. Здесь он присел за небольшой столик, активировал панель рабочего терминала, основной задачей которого было накопление информации с камер наблюдения.

Выбрав нужный файл записи и введя промежуток времени, который его интересовал, Шульце откинулся в кресле, облокотившись о подлокотник и подперев рукой голову, принялся ждать. Гринёв стоял позади.

Воспроизведение пошло, и профессор увидел тот момент, когда Гринёв встал со своего места, погасил экран терминала, потянулся и вышел прочь из лаборатории. С этого момента профессор прибавил скорость воспроизведения. На двадцать третьей минуте глаза Шульце расширились, и он поспешно вернул запись в режим нормального.

Труп, который по всем меркам должен был быть трупом и никем больше, пошевелил пальцами, потом его тело свела судорога, скрючивая руки и ноги, выгибая дугой. Припадок длился несколько минут, труп замер, а потом поднялся и свесил ноги с секционного стола. Обняв себя руками, человек, который по всем меркам умер несколько дней назад, сидел, покачиваясь и подслеповато осматриваясь по сторонам.

– Где он сейчас? – спросил Шульце своего ассистента.

– Там же, – ответил Гринёв. – Двери блокируются автоматически, когда лабораторию покидает кто-либо из персонала.

Профессор переключил терминал на реальное отображение ситуации в лаборатории и тут же увидел ожившего человека, тот расхаживал вдоль стеллажей и рассматривал колбы и мензурки.

– Идёмте, Никки, проведаем этого бедолагу. Мнится мне, здесь кроется какая-то загадка, ответ на которую я найду. Это же не просто случай, это чудо! Представляете, если мы докопаемся до истины воскрешения этого человека, я наконец смогу покинуть эту захудалую планету и отправиться на Гонту, где меня в любом университете будут принимать как равного! Идёмте, идёмте скорее!

Профессор выскочил из серверной и рванул к дверям лаборатории, приложил магнитную карту и буквально ворвался внутрь. Увы, дальнейшее плохо запомнилось профессору, потому как, едва он оказался в лаборатории, на его череп опустился металлопластиковый стул. К счастью, череп профессора выдержал удар, чего нельзя сказать о его сознании.

Но и нападавшему не повезло, Гринёв, этот с виду ботаник, всегда носил при себе шокер, видимо, опасаясь нападений на улицах. Разряд высоковольтного электричества успокоил ожившего мертвеца, он повалился на гладкий пол и растянулся, явив несколько затянувшихся пулевых отверстий.

Через час, придя в себя, умывшись и сделав компресс на голову, профессор Шульце сидел за терминалом и просматривал карту бывшего трупа.

– Итак, – поморщившись, сказал профессор, – этого человека застрелили шесть дней назад. Полиция доставила его сюда через два часа после убийства. Мы закинули в низкотемпературную камеру, где он и пролежал до сегодняшнего утра. Так, вот график температуры разморозки, вот данные о его клетках… м-м-м… они не разрушаются, а, наоборот, регенерируют. Странно, но факт! Вы, Никки, очень плохо выполняете мои поручения, вы не следите за процессами, которые я вам доверяю. Вы работаете спустя рукава, а потому ваша защита докторской диссертации отодвигается на неопределённый срок. Конечно, если вы, наконец, не станете внимательнее относиться к работе.

– Я всё понял, профессор, – чуть ли не жалостливо сказал Гринёв.

– Продолжим. – Шульце откашлялся, поправил компресс на голове. – Из анализов, которые взяли специалисты полиции у этого нашего трупа при приёме, мы знаем, что за полчаса или менее этот человек принимал дозу наркотика, который называют «бастой». Запускаем программу соотношений и смотрим, что может быть, а чего быть никак не должно.

Оживший мертвец лежал на каталке, был привязан по рукам и ногам. И орал.

– Я жрать хочу! Я голоден, суки! Долбаные пробирочники! Как только я освобожусь, вам придёт конец! Вы не знаете, на кого я работаю, вас всех порежут на куски!

– Заткнись, приятель, – успокаивал его Гринёв. – Твои крики только усугубят твоё положение. Будешь орать и дальше, не получишь еду, и мы переведём тебя в подвал.

– У-у-у, суки! Падлы! Дайте хоть какой-нибудь долбаный гамбургер! Хоть кусок дерьмового синнаньского рулета! Я хочу жрать! Я подохну, если не пожру!

Так продолжалось ещё некоторое время, пока профессор не приказал заткнуть воскресшего. Гринёв скатал из бумажных полотенец кляп и вставил бедолаге в рот.

Дальнейшие исследования проходили в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом аппаратных ускорителей и кулеров охлаждения.

Через пару часов профессор отправил своего помощника в ближайшую закусочную забегаловку за едой. Он и сам проголодался и наконец-то снизошёл до того, что разрешил покормить воскресшего.

Исследования профессора Шульце продолжались четыре дня. Всё это время ни он, ни его ассистент не покидали здание окружного морга. Но никто на это не обращал внимания, потому как учёному было разрешено работать здесь во благо науки. Разрешил научные изыскания профессору губернатор планеты, сам, лично. И всё потому, что был зятем Шульце. Сестра профессора вышла замуж за когда-то ещё простого клерка из банка «Руори», а теперь являлась светской львицей с огромным влиянием. Братец периодически доставал своих родственников просьбами, которые и выполнялись сестрой, лишь бы он не появлялся в обществе, засоряя мозги людям своими бредовыми идеями.