Сунь Укун — Царь обезьян - У Чэнъэнь Страница 49

– Ты прав, – отвечал Сунь Укун. – Нечистой силы здесь нет. Тут можно встретить только монахов и небожителей.

Но оставим пока наших путников и расскажем о горе Долголетия. На этой горе стоял монастырь под названием Учжуангуань. И жил в этом монастыре даос, праведник по имени Чжэнь Юань. Еще со времен первобытного хаоса, когда Земля и Небо являли собой единое целое, росло здесь священное растение – «древо жизни», как его называли. Цвело древо раз в три тысячи лет. В последующие три тысячи лет на нем завязывались плоды, и еще через три тысячи лет плоды созревали. Словом, вкушать плоды древа жизни можно было раз в десять тысяч лет, и вызревало их всего тридцать штук. Каждый походил на новорожденного младенца со всеми четырьмя конечностями и пятью органами чувств. Счастливец, которому удавалось вдохнуть аромат такого плода, жил триста шестьдесят лет, тот же, кому выпадало счастье вкусить плод древа жизни, жил сорок семь тысяч лет.

И вот в день, о котором пойдет речь, праведник Чжэнь Юань вместе со своими сорока шестью учениками отправился слушать проповедь в небесный дворец Мило, а младших учеников оставил дома. Одного из них звали Цинфын – Чистый Ветер, другого Минъюэ – Ясная Луна. Цинфыну было тысяча триста двадцать лет, а Минъюэ только что исполнилось тысяча двести.

Перед тем как покинуть монастырь, праведник сказал им:

– Скоро по этой дороге пройдет мой старый друг Танский монах Сюаньцзан, так вы уж устройте ему достойную встречу. Сорвите два плода и угостите его. Только сделайте это втайне от его спутников, а то как бы не случилось беды.

Послушники обещали все в точности выполнить, и праведник вознесся на Небо, во дворец Мило.

Тем временем к монастырю, скрытому соснами и зарослями бамбука, приблизился Сюаньцзан со своими учениками.

Сюаньцзан слез с коня, подошел к воротам и увидел табличку с надписью: «Волшебная страна горы Долголетия, обиталище небожителей – монастырь Учжуангуань».

Они вошли в первые ворота, затем во вторые и тут увидели двух отроков, которые, низко кланяясь, спешили им навстречу. Отроки провели гостей в одну из зал главного храма, где висели на стене два огромных иероглифа «Небо и Земля» и стоял небольшой жертвенный столик с инкрустациями, а на столике – две золотые курильницы и ароматные свечи.

Сюаньцзан зажег свечи, трижды обошел залу по кругу и обратился к отрокам:

– Ваш монастырь расположен на священной границе с Западом. Почему же вы не приносите жертвы трем Чистейшим, четырем государям и всем служителям Неба?

– Не станем обманывать вас, учитель, – с улыбкой отвечали отроки, – три Чистейших и четыре государя – старые друзья нашего учителя. Есть здесь девять светил – его младшие потомки, и Юаньчэнь – просто гость.

Тут Сунь Укун так расхохотался, что даже упал.

– Все говорят, что я один вру, – сказал он. – Но эти парни врут еще нахальней.

– Где же ваш учитель? – спросил Сюаньцзан, пропустив мимо ушей слова Сунь Укуна.

– Учитель отправился во дворец Мило слушать проповедь, – отвечали отроки.

Тут Сунь Укун вскипел от ярости и крикнул:

– Бесстыжие! Врите, да знайте меру! Известно ли вам, кто живет во дворце Мило? Станут приглашать туда вашего учителя!

– Не шуми, Сунь Укун, – вмешался тут Сюаньцзан, опасаясь скандала. – Сейчас мы отдохнем немного и двинемся в путь. Ты, Сунь Укун, попаси коня, Шасэн постережет пожитки, а Чжу Бацзе пусть попросит разрешения приготовить на очаге еду.

Когда ученики Сюаньцзана занялись каждый своим делом, отроки стали толковать между собой.

– Прежде чем угощать этого монаха плодами древа жизни, надо все хорошенько выспросить у него. Может, это вовсе не Танский монах, о котором говорил наш учитель, а мы возьмем да и скормим ему плоды древа жизни, – говорили они.

И отроки, приблизившись к Сюаньцзану, спросили:

– Почтеннейший, не вы ли Танский монах, который идет в Индию за священными книгами?

– Да, я Танский монах, – отвечал Сюаньцзан.

– Учитель велел оказать вам подобающий прием, – промолвили отроки, – так что присядьте, пожалуйста, мы сейчас принесем вам чаю.

Пока Сюаньцзан пил чай, отроки сходили за золотой колотушкой и блюдом, блюдо покрыли шелковыми полотенцами и отправились в сад. Один из них, Цинфын, влез на дерево и колотушкой принялся сбивать плоды, а второй, Минъюэ, стоял внизу, держа наготове блюдо. Сбив два плода, отроки вернулись в залу и преподнесли их Сюаньцзану, говоря:

– Почтенный учитель, живем мы в глухом месте, и у нас нет достойного вас угощения. Поэтому просим вас отведать эти плоды и утолить жажду.

Сюаньцзан глянул на плоды, задрожал и, отскочив в сторону, воскликнул:

– О Небо! Небо! Возможно ли, чтобы в такой урожайный год ели людей, да еще в монастыре?! Ведь это младенцы!

– Учитель, – сказал тогда Минъюэ, – это не младенцы, а плоды, которые растут на древе жизни.

Но Сюаньцзан и слушать ничего не хотел, и отрокам пришлось унести плоды. А поскольку их надо было есть сразу, чтобы они не затвердели, то отроки, вернувшись к себе в комнату, принялись лакомиться этими божественными плодами.

А надо вам сказать, что Чжу Бацзе, занятый приготовлением еды, был в это время на кухне, которую от кельи отроков отделяла тонкая перегородка, и слышал их разговор о том, как Танский монах отказался есть плоды древа жизни. «А почему бы мне самому не отведать такой плод», – подумал Чжу Бацзе и, дождавшись Сунь Укуна, спросил, видел ли тот когда-нибудь плоды древа жизни.

– Чего не видел, того не видел, – отвечал Сунь Укун, – хотя побывал на краю света. Слышал только, что плоды эти приносят долголетие. Но где их раздобыть?

– Они здесь рядом, – отвечал Чжу Бацзе и слово в слово передал Сунь Укуну подслушанный им разговор отроков.

– Учитель наш есть плоды отказался, приняв их за младенцев. И отроки сами съели эти плоды, вместо того чтобы предложить нам, – сказал Чжу Бацзе. – Может, сходить в сад, утащить несколько штук? Только я слышал, как отроки говорили, что сбивать их надо какой-то золотой колотушкой.

– Знаю, знаю! – ответил Сунь Укун и, став невидимым, вошел в келью отроков.

Там никого не было. Отроки, съев плоды, ушли в залу и там беседовали с Сюаньцзаном. Сунь Укун осмотрелся, увидел золотую палку длиной два чи и толщиной с палец и понял, что это и есть волшебная колотушка. Взяв ее, Сунь Укун вышел из кельи и направился прямо в сад. Такого прекрасного сада Сунь Укун никогда не видел, это была истинная обитель небожителей.

Повсюду росли плоды и овощи всех четырех времен года. Шпинат, сельдерей, капуста. Молодые ростки бамбука, батат, тыквы-горлянки, лук и чеснок, гвоздика.

«Да эти монахи, оказывается, сами выращивают овощи», – подумал Сунь Укун.

Пройдя огород, Сунь Укун увидел еще одни ворота, и когда открыл их, взору его предстало огромное дерево. От его листьев, напоминавших листья банана, исходил чудесный аромат.