Ржавая Хонда - Владимир Яценко Страница 49

– Конечно. Все замки однотипны, но у каждого оперативника свои приёмы пуска запирающего устройства. Даниле можно облегчить задачу, если нацепить на него его собственные браслеты. Свои наручники дружинник открывает в любой позиции, даже если его подвесить за ноги.

– Замечательно, – подытожил Сергей. – Значит, если дружинник по-прежнему строит злые планы, он освободится от наручников, схватит лучемёт, и Рыжий на законных основаниях отрубит ему голову.

– Но если он схватит огнестрел, то нам кранты! – воскликнул Каин.

На него зашикали. Данила сидел в дальнем конце поляны и слышать разговор не мог. Но рисковать никому не хотелось.

– Огнестрел будет разряжен, – терпеливо пояснил Сергей.

– Дружинник не возьмёт разряженный лучемёт, – с сожалением сказал Иван. – Если высыпать батареи, индикатор зарядки погаснет. В этом случае оружие годится только как дубинка или камень, чтобы бросить.

– Батарейки? – встрепенулся я. – Высыпать батарейки? Покажи!

Иван ухмыльнулся, взял лучемёт за ствол и сдвинул пластину в нижней части рукояти. Ему на ладонь посыпались мелкие чёрные горошины, – точь-в-точь как те, которые мне нужно заменить у девушек.

Я посмотрел на Пека. Тот многозначительно кивнул и улыбнулся.

– Видишь, – продолжал Иван, не догадываясь, что своими словами опять повернул экспедицию к югу. – Вот это окошечко на рукояти стало тёмным.

– Не страшно! – не сдавался Сергей. – Значит, оружие оставим заряженным, а рядом будет стоять Рыжий. Как только…

– Ничего не получится! – заскулил Каин. – Если Рыжий будет стоять рядом, Данила не рискнёт хвататься за лучемёт.

Мне стало неприятно:

– Что ты всё время трясёшься, Каин? Если жизнь предлагает умереть быстро и весело, считай, повезло. Всё равно ведь умрёшь. А вдруг придётся умирать долго и в слезах?

Но мой кучерявый приятель с круглыми глазами знал ответ и на этот вопрос:

– Между возможностью умереть и смертью я живу. Моя жизнь мне кажется более ценной, чем разница между весёлой и грустной смертью.

– Хорошо сказано! – одобрительно хлопнул в ладоши купец.

– Чтобы умничать, большого ума не нужно, – всё ещё недовольным тоном сказал я. – Пусть лучше скажет, что нам нужно делать.

– Связать его нужно в любом случае, – наставительно заметил Сергей. – Почему дружинник не связан?

– Потому что его спеленал стервятник, – пояснил я. – И если бы я не разрезал путы, подсыхающие канаты разрезали бы дружинника на части.

– Это нам на пользу, – поддержал Иван. – Хорошо, что руки не связаны. С затёкшими руками Данила не рискнёт освобождаться от браслетов и хвататься за оружие. А что, если всё сделать так, как предложил Сергей, но поверх наручников набросить дружиннику на запястья шнурок? Увидев лучемёт, Данила мигом освободится от браслетов и бросится к оружию. Но взять его не сможет, потому что руки останутся связанными.

– Неплохо, – одобрил Сергей. – Мы в точности будем знать намерения Данилы и сможем принять адекватное решение.

«Адекватное!» – с восторгом повторил я про себя. День оказался богат открытиями. А начинался «так себе». Плохо он начинался… мне не понравилось.

Потом они минут десять сыто судачили о коварстве человеческой натуры, а я раздумывал, что в личных вещах санитаров наверняка лежат запасные батарейки, и поэтому энергии хватит не только Маре, но и Елене. Это значит, что мы прямо отсюда можем поворачивать на юг, к началу Тьмы. Но если можем, почему сидим?

Я кивнул Ивану, чтобы он зарядил стрелялку. А когда он это сделал, небрежно засунул оружие в карман так, чтобы рукоять оставалась снаружи, и вместе с Иваном и купцом пошёл к Даниле.

Тот сперва задёргался, но, когда увидел, что я достаю из кармана его куртки наручники, спокойно позволил застегнуть браслеты у себя за спиной. Купец с Иваном что-то гневно ему выговаривали, то и дело пихая его в грудь, так что незаметно накинуть петли шнурка на запястья дружинника не составило труда.

Когда всё было готово, вернулись к костру. Иван с Пеком уселись на свои места, а я остался стоять справа от дружинника, старательно изображая беспечного идиота с лучемётом, торчащим из левого кармана. Он видел рукоять оружия. Видел малиновый огонёк на рукояти, понимал, что стрелялка заряжена и готова к бою. Всё, что ему оставалось: освободиться от наручников и попытаться схватить лучемёт. Иван не раз завидовал удаче Данилы. Что ж. Сейчас посмотрим на это счастье.

Я прекрасно помнил, чем закончилась моя последняя рукопашная с дружинником. Я был уверен, что об этой схватке он помнит не хуже меня. Ещё один довод, чтобы ему рискнуть.

Обвинительная речь Пека носила исключительно отвлекающий характер. Имело значение только то, как Данила поведёт себя в этой ситуации. На свою беду, он начал действовать.

Это было видно по напряжённому лицу, с которым дружинник пытался сбросить браслеты. Прошла минута… вторая…

Вопреки уверенности Ивана, дружинник не мог снять свои наручники.

Мне это показалось забавным. Даже смешным. Думаю, что-то изменилось в моём лице, потому что вдруг все заулыбались. Сморщенный страхом Каин, и тот улыбался. Дружинник, уже не таясь, пыхтел и дёргался телом, пытаясь освободить руки. Он подпрыгивал, будто судорожные движения туловища могли помочь ему в этой, как оказалось, непростой задаче.

Сергей засмеялся, и моя команда подхватила его смех. Они хохотали во всё горло. Было и в самом деле весело. Вот только мне не понравилось, что Пек вынул руки из карманов бешмета. Играть оружием с подстраховкой купца казалось безопасней.

– Ну и дурак же ты, Данила! – задыхаясь от смеха, выдавил из себя Иван.

Теперь я не сомневался в том, что нужно делать дальше. Батарейки отнесу девушкам, и лучемёт станет бесполезной железкой. Скормлю вещи эсэсовцев сиреневой топи, и Данила ничего больше не сможет сделать. Пусть идёт с нами…

А в следующее мгновение дружинник ударил меня плечом и схватил оружие. Скорее всего, длина шнурка оказалась недостаточно короткой. А может, он сообразил, что на запястьях шнурок, и, освободившись от браслетов, потянул руки в одном направлении…

Только это уже не имело значения: я отступил в сторону и смотрел на лучемёт, направленный мне в живот, а из груди дружинника торчала длинная рукоять ножа. Лезвие вошло точно в сердце, и Данила не успел даже опустить предохранитель.

У дружинника подогнулись ноги, и он упал. Я перевёл взгляд на белого Каина с огромными вполлица глазами. Он всё ещё сжимал левую половинку дубинки и был, как всегда, испуган и растерян, а я почему-то подумал, что из такого положения ему ни за что в меня не попасть.

А ещё удивился, что не испытываю желания благодарить его за спасение своей жизни.

По всему получается, квиты…