Проклятие темной дороги - Александр Золотько Страница 49

Поначалу решил, что враг рядом, живет вместе с ним в замке и творит зло, затаившись. Кто?

Да и не мог этот кто-то, прячась здесь, одновременно творить черные дела вне замка, на другом конце Долины. Не мог нанять монстролога и чародея или подослать банду разбойников… Вообще получалось, что не один это человек, что целый заговор существует против Гартана. Который и наместником-то Последней Долины стал совершенно случайно. Получалось, что это не против него все устроено, что это как-то связано с Долиной или с кем-то из ее обитателей.

Козни императора Запада? Он решил таким образом перерезать пути снабжения Третьей армии? Но ведь проще тогда было бы все это устроить в Гнилых Хлябях, там тракт идет как раз через провинцию, а не так, как в Последней Долине, лишь цепляет по самому краю. Если даже вся Последняя Долина заполнится монстрами и кочевниками, то тракт удержать будет легко. Ну, достаточно легко.

По нему сплошным потоком идут войска — подкрепления для армии, и отразить наскок пусть даже многотысячной орды будет делом пустяковым. Да и кочевые не полезут на бронированные колонны. Незачем им делать такую глупость. Они хотят захватить Последнюю Долину, увести ее жителей, принести всех в жертву своим богам…

И вот тут им никто не сможет помешать.

Гартан почти тридцать дней назад выехал к тракту, выждал, когда через Брод переправится очередной военачальник, и, представившись, спросил, как можно привлечь войска для защиты Долины. И услышал в ответ то, что и сам прекрасно знал. Только с ведома императора и по его прямому приказу.

А на письма Гартана канцелярия императора отвечала, что все наместники служат Благосклонному и Разрушительному, опираясь на те средства, которые получили и которые могут изыскать сами. А если не чувствуют в себе сил для служения, то просят императора об отставке. Наместник Последней Долины просит об отставке?

А то, что какие-то кочевые вроде бы собираются напасть на провинцию в совершенно невероятном количестве… Такие слухи всегда ходили и будут ходить. И не только у Гартана проблемы, и у других наместников новых провинций масса забот. Чудища и монстры? Вы об этом поговорите с наместником Гнилых Хлябей. Набеги врагов — приморские провинции знают об этом не понаслышке.

На то вы и наместники, господа! Сражайтесь во славу императора, и каждого ждет достойная награда. Сражайтесь.

— Сражайтесь, — пробормотал Гартан еле слышно.

Конечно, он готов сражаться. Он и сражается. Полез в схватку с разбойниками, лично срубил почти десяток мерзавцев и остался в живых только благодаря подарку императора. Доспех Мантикоры держал удары мечей и стрел, не получая даже царапин. А потом Гартан вступился за инквизиторов.

Нет, все правильно, по закону.

Инквизиторы попали-таки в засаду Барса.

Тот смог настичь Фурриаса, когда инквизитор ехал только с частью своего отряда — с одним палачом и десятком воинов. Застав инквизиторов на дне оврага, ополченцы вначале уничтожили коней, потом принялись расстреливать людей Черного Чудовища.

Барс приготовил тяжелые стрелы, способные пробить доспех, шансов выбраться у брата-инквизитора не было никаких, но ему повезло. Несказанно повезло — неподалеку с отрядом проезжал наместник.

Если бы было время на раздумья, может, он бы и не бросился сломя голову на помощь Черному Чудовищу. Так, по крайней мере, после схватки прикидывал Гартан. Хотя… Нет, даже в этом случае он бы полез в драку, закон требовал защищать порядок, а то, что инквизиторы не желают подчиняться наместнику, закон не предусматривал. Или для закона это было не важно.

Для закона были бандиты, пусть даже сражающиеся против обезумевших убийц за жизни своих соплеменников, и были служители уважаемого Ордена, пусть даже потерявшие рассудок от жажды крови.

…Пустив Грома в галоп, Гартан перехватил копье и опустил острие. Он не собирался предупреждать врага криком или сигналом. Наместник сейчас сражался не с благородным противником, достойным вызова, а с ничтожеством, дерзнувшим выступить против власти императора и его законов.

Гартан даже сумел заставить себя ударить первого из врагов копьем в спину, точно между лопаток. Тот умер сразу, тело обмякло, лук, из которого разбойник только что стрелял, выпал из его руки. Наместник, чуть придержав коня, выдернул копье из трупа. Кровь капала с острия.

Второй разбойник успел оглянуться и даже попытался уклониться. Он начал приседать, намереваясь пропустить копье над головой, но не успел — копье, вместо того, чтобы пронзить ему грудь, ударило в лицо, под легкий кожаный шлем, пробило голову и застряло.

Гартан выпустил из пальцев древко и выхватил меч.

В щит вонзилась стрела, Гром смял лучника, тот закричал истошно, но Гартан уже бросился на следующего, облаченного в блестящую кольчугу, сплетенную явно не местными мастерами. И меч, которым разбойник попытался достать Гартана, тоже был не здешний — не переломился и даже не согнулся, ударившись о меч Мантикоры.

Разбойник отпрыгнул, ловко прокрутив оружие в руке, пригнулся, ожидая, видимо, что Гартан будет бить сверху. Но тот, воспользовавшись короткой паузой, спрыгнул с коня. Пехотинцы в бою против конного противника всегда в первую очередь пытаются подрубить коню ноги.

Такой возможности Гартан ему предоставить не собирался.

Щитом отбив удар меча, наместник шагнул вперед. Еще удар. И еще. Противник торопился: у него не было щита, и надеяться он мог только на свою подвижность. Но за спиной у него был обрывистый край оврага.

Глаза разбойника сверкали в прорези шлема. Солнце находилось за спиной наместника. Разбойник сделал ложный выпад, демонстрируя, что вот сейчас, через миг, бросится влево. И попытался обойти Гартана справа.

Попытался.

Тот даже не ударил: выставил меч — и разбойник напоролся на него животом. Кольчуга не выдержала, клинок разорвал кольца и вошел под нагрудную пластину. Разбойник всхлипнул, будто от удивления, а не от боли, его тело разом обмякло; Гартан почувствовал, как тяжесть наваливается на меч, тянет его к земле.

Наместник выдернул оружие и шагнул назад. Его противник упал лицом вниз. Из-под тела потекла кровь. Гартан оглянулся: на этой стороне оврага было всего с десяток разбойников, троих поразил он, еще троих — егеря. Остальные побежали, скрылись в густом подлеске.

Гартан подошел к краю оврага — уцелевшие инквизиторы выбрались наверх, в шипастых доспехах палача торчало несколько стрел, двоих воинов перевязывали, один хрипел, отходя, и монах с окровавленной повязкой на левой руке стоял перед умирающим на коленях.

Брат Фурриас маячил в стороне. Гартан хотел подойти к нему, сказать что-нибудь резкое, обидное, может быть, бросить в лицо оскорбление, но разбойник, раненный в живот, застонал тонким, почти детским голосом.

С такой раной он не может выжить, это понимал Гартан, это наверняка понимал и сам разбойник. Он лежал в луже своей крови, держась обеими руками за живот, и стонал, выдыхая со стоном или пытаясь удержать воздух в груди… Может, он боялся, что на следующий вдох сил уже не хватит?