Последний жрец богини Лу. Том I - Александр Якубович Страница 49

Вместо снега в день, когда меня везли в деревню, зарядил мелкий, мерзкий дождь. Пока мы добрались до людей, где нас уже ждали, и для раненного, за звонкий серебряный, приготовили постель, воду и бинты, все четверо вымокли насквозь.

Лу вместе с Илием сняли меня с лошади и почти на руках затащили в дом. Был я уже совсем плох и почти не приходил в сознание. Энжи осталась снаружи.

Рана оказалось плохой: в нее попала инфекция. Края воспалились и любые прикосновения, даже, когда я спал или был в полубессознательном бреду, вызывали у меня тихий стон.

Единственное, что помнил отчетливо: в комнату вошла местная старуха-знахарка с полной корзиной каких-то горшочков и трав. К травам я отнесся спокойно, а вот горшочки, доверия не вызвали. Единственное, что я успел сделать, перед тем, как отключиться — потребовал прокипятить бинты и тщательно вымыть руки, прежде чем трогать мой пылающий бок. Замутненным высокой температурой, потерей крови и интоксикацией рассудком, я понимал, что знахарка поможет слабо, и у меня немалые такие шансы откиснуть на этом лежаке.

Представления о гигиене рук у местных были весьма смутные, а о стерильности и речи не шло. Надеюсь, Лу сумеет выловить из моих сбивчивых слов нужную информацию, и прокипятит хотя бы перевязочный материал, иначе дела мои будут совсем дрянь.

Мне снились яркие сны. Вот я, верхом на своей кобыле, вдруг отрываюсь от земли и устремляюсь в небо. Чувство легкости и полета добавляло видению реалистичности, а мимо пролетающие пейзажи завораживали. В конце сна я ударялся о невидимый купол ментальной защиты, который покрывал весь мир, и с криком проваливался в бесконечную бездну, которая открывалась прямо под местом моего падения.

Сон повторялся из раза в раз, иногда с небольшими изменениям, но был навязчивым и бесконечным.

Снилось мне и другое. Как я сижу в своей маленькой комнатушке в Балашихе, а группа захвата стоит под дверью. Они почему-то ее не выламывают, хотя я четко вижу своим бесплотным духом, что у них есть и дверной таран, и щиты. Вместо этого маленький спецназовец ковыряется отмычкой в замке, другой осматривает петли на предмет срезания, а их командир звонит в дверь и вежливо просит открыть.

Спецназ я без зазрения совести посылал, даже не отвлекаясь от сериалов и пивка. Так и сидели: я сычевал в своей комнате, а спецназ скребся в дверь.

Пару раз я выныривал из бредового состояния, но рядом никого не было. В воспаленном сознании даже промелькнуло, что мои спутники бросили меня здесь, бесполезного счетовода, который не может за себя постоять.

В один момент тяжелые, сюрреалистические сны сменились пустотой. Я бродил по ее бескрайним просторам, чернота, в которой не было ни верха, ни низа. Там, где я оказался, не было времени, направления, температуры. В какой-то момент мне показалось, что я умер.

Лу схватила меня за руку и втащила в чертоги своего разума. Выглядела моя богиня здесь, как я привык ее видеть: не было больше божественной сущности, только моя невысокая спутница. Лу посмотрела на меня, будто не узнавая, а потом чуть огорченно покачала головой:

— Антон, ты должен вернуться, ты слишком долго бродишь.

Я уже тысячу лет пробыл в пустоте, я потерял себя, потерял ощущение реальности и только образ Лу хоть как-то пытался вернуть меня к прошлой, моей первой жизни, за пределами пустоты. Мысли путались, нужных слов не было.

— Антон, тебе больше нельзя находиться там, — богиня кивнула куда-то за мою спину.

Я обернулся и увидел бездну пустоты, в которой, казалось, родился, прожил жизнь и умер уже десятки тысяч раз. В которой провел одновременно и один миг, и миллионы лет. Время больше было неважно, ведь в пустоте его не существует.

Я безучастно посмотрел на богиню. Когда-то вид ее фиолетовых глаз приводил мое сердце в трепет, но спустя вечность в пустоте все это пошло прахом. Я видел перед собой просто человека, как встретив давнего знакомого, с которым много пережили, но у вас уже нет ничего общего.

— Пожалуйста, соберись, — богиня взяла меня за руку, но я не обратил на это внимания. — Давай я покажу тебе дорогу.

Она потащила меня прочь из чертогов, сквозь окружающую пустоту. Я смирно следовал за Лу, которой очень тяжело давалось путешествие сквозь ничто. Это я за миллионы лет стал здесь своим, богиня же временами словно продиралась сквозь кисель, увязая всем телом в окружающей нас тьме. Я не мешал ей, но и не помогал, лишь отыгрывал роль безучастного стороннего наблюдателя. Прошла бесконечность. Следом еще, и еще одна. Лу, как и я, тоже срослась с темнотой. Свет ее фиолетовых глаз померк и она, словно заведенная кукла, просто шагала в одной ей известном направлении. Я шел следом. Мы готовы были вот-вот раствориться во мраке.

Когда впереди забрезжил свет, я увидел разрушенный купол огромной полусферы. Мелькнуло и погасло узнавание: когда-то я был здесь. Лу подвела меня к осыпавшейся стене, которая будто скорлупой укрывала полусферу, нашла в ней пролом и с силой втолкнула мой призрак внутрь сферы.

После этого я пришел в сознание.

В комнате было темно. Свеча у изголовья кровати потухла и в полутьме я смог рассмотреть только Лу. Богиня уснула сидя, прямо на табурете возле моей кровати, сложив руки перед собой и положив голову на лежак. Лицо девушки посерело от усталости, под впавшими глазами разлились черные круги недосыпа.

Я чуть сфокусировал взгляд, и увидел на соседнем топчане еще одну фигуру. Энжи тоже спала сидя, прислонившись спиной к стене и уронив голову на грудь. Судя по всему, сейчас был конец «собачьей вахты» — около четырех часов утра, время перед самым рассветом.

Я с трудом поднял руку и погладил черные волосы богини. От прикосновения Лу вздрогнула и сразу же открыла глаза, не понимая, где находится. Видимо, я вырвал ее из фазы глубокого сна. Чуть сфокусировавшись, она уставилась на меня, не веря в то, что я пришел в себя.

— Выбрался… — Прошептала Лу и взяла меня за руку.

Зашевелилась Энжи, но не проснулась — просто приняла чуть более удобную позу.

С трудом показав глазами на топчан, я послал богине образ кровати — это далось мне с трудом и виски сразу же сжало от наступающей головной боли, но это не дело, чтобы она спала сидя на табуретке, будто бы я тут помирать собрался.

Строго говоря, я очень пытался. В последующие дни я узнал из рассказов Лу и Энжи, что буквально прошел по самому краю. Рана оказалась очень плохой и бабка-травница еле-еле остановила заражение. В какой-то момент звучали даже предложения прижечь рану, но помня мои слова о чистоте и кипячении, Лу с Илием продолжали упорно менять мои повязки и промывать ранение настоем из каких-то лечебных трав. Все же, богиня успела выцепить суть моих слов о стерильности и инфекции. Как оказалось, бормотал я о важности чистоты и кипячении чуть ли не половину дороги до деревни, где мы остановились, хотя ничего такого я не помнил.

Помня гнев Лу и пощечину, которую она отвесила Энжи, я поинтересовался, почему бард осталась. Лу только пожала плечами и сказала, что эту идиотку было колом не отогнать, а марать свой меч в крови артистки для богини было неприемлемо. После того как угрозы, оплеухи и злобное шипение не переубедили Энжи, Лу просто махнула на нее рукой. Тем более, еще одна пара рук во время ухода за мной пригодилась.