Цена магии - Денис Лукьянов Страница 49

Но она ошиблась — Платз вовремя успел уклониться, ради безопасности еще и попытавшись отбить чайник клинком, словно битой. Но Лолли добилась, чего хотела — запустила цепную реакцию.

Инфион, быстро и с неохотой сообразивший, что к чему, схватил что-то с полки — а вот это точно напоминало сковороду — и ударил по Платзу, который как раз отклонился в его сторону. На этот раз, утварь улетела не в молоко, а в шею «как бы мэра». Тот пошатнулся, но успел дернуть клинком — и задел Инфиона, который рванул вперед, к освободившемуся выходу.

В этот момент, о чудо, подключился и Ромио, поваливший Платза с ног. Мужчина в золотом костюме отлетел в сторону, на кухонную стойку, и еле держался, чтобы не упасть.

Златногорское трио получило минуту форы, но этого было более чем достаточно. Задачка «о кухне, Платзе и надвигающейся смерти» решилась. Достаточно было позволить главной части этой головоломки — собственно, «как бы мэру» — подойти достаточно близко, и без слов намекнуть остальным, что делать.

Не гениальное и стопроцентное стратегическое решение — но, сойдет. Главное, что оно сработало, а вот уж вносить его в пособия «по выживанию и ведению борьбы с противником» никто не собирается.

Но у задачи было и второе действие. Дано: минута форы. Найти: возможность побыстрее и подальше смыться.

Тут не нужно было логических размышлений, быстрой реакции и не менее быстрых ног вполне хватит.

Платз, с набухшими на лбу венками, наконец-то встал и схватился за шею, по которой пришелся удар Инфиона.

— Да что же вы не хотите просто так умереть, — процедил он и бросился вперед.

«Как бы мэр» застал троицу в прихожей — златногорские гости уже схватили верхнюю одежду (пальто Лолли и какие-то плащи, видимо, Ш’Мяка), впопыхах опрокинув вешалку, и рванули в дверь, которую хозяин дома, благо, забыл запереть.

Платз побежал за ними.

Вечер готов был уже окончательно проглотить Сердце Мира, погрузив его в свое чрево — собственно, ночь. Но этого еще не произошло — ориентироваться бегущей троице было намного проще.

Платз не отставал.

Огни всех окон дома Ш’Мяка остались уже позади — начинались незнакомые повороты в улицы, переулки и тупики, потеряться в которых так же просто, как в садах, которые садовники превращают в лабиринты из растительных стен — и порой сами не могут найти выход, оставаясь пленниками своих творений.

— Так, теперь нужно решить новый вопрос и думать быстро, — вполголоса проговорил Инфион, стараясь не тратить слишком много дыхания на слова. — Куда нам сворачивать? Только не туда, куда глаза глядят — тогда нам точно крышка. Потому что в этот раз Платз все увидит.

Волшебник повернул голову назад, заметил фигуру «как бы мэра» и тут же пожалел об этом.

— Знаешь, не хочу этого признавать, — отозвалась Лолли, — но то, что предложил сегодня Ромио — самый дельный вариант.

— Нет, — протянул работник Бурта. — Нет-нет-нет-нет-нет!

— Поверь, я тоже не особо за, но другого выбора сейчас просто нет.

— О, вы все-таки решились на небольшой грабеж? — романтик просиял. Для него, видимо, это была очередная забава, новое приключение — даже сейчас, убегая от верной смерти, он делал это так, словно находился на съемочной площадке, и режиссер в любой момент скажет «стоп, снято!». Но вот только «снято» будет в двух случаях: либо они убегут, либо — умрут. Небольшое количество возможных финалов.

— Отлично, с утра мы были, как это там, домагателями, а теперь станем еще и грабителями! Ну почему же это все происходит…

— Буду считать, что ты согласен, — Лолли прибавила ходу. Ромио и Инфион — тоже. — И, поскольку, назад мы бежать не можем, остается только одно место, которое мы знаем наверняка. И до которого можем добежать, не потерявшись. Наверное.

— Надеюсь, ты имеешь в виду не то, о чем я подумал, — романтик слегка подпрыгнул во время бега.

Девушка вздохнула. Не то от усталости, не то от недовольства.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, не гадалка. Может, скажешь прямо?

Дважды «неместный» очень вовремя посмотрел назад — «как бы мэр» был уже совсем близко.

— Направо! — тут же скомандовал Ромио, и все, поддаваясь азарту погони (скорее — убегания), свернули на небольшую улочку. Только потом работница Борделя уточнила:

— Я надеюсь, ты понял, о чем я говорила?

— Ну, поскольку изначально эту идею предложил я, то, наверное, догадался. Я вообще-то, еще тогда, я говорил о Солии.

— Бинго!

— О нет… — Инфион готов был провалится ко всем чертям.

Платз не потерял их, и, с небольшим опозданием, свернул на эту же улицу, не выпуская троицу из виду.

— Так, значит они знают, куда бежать, — подумал он. — Ну что ж, продолжим беготню, а потом остановимся. Пусть успокоятся, подумают, что я их потерял. Ну а там — посмотрим, что они задумали. Только в этот раз главное, чтобы под рукой у них не было этих идиотских чайников. Да, я могу обдурить мэра, превратить город — в сказку, но не могу догнать этих троих… Все же, я человек ума, а не мышц. Какая досада…

С этими мыслями и в сопровождении кометного хвоста из песни философов, который искрился, кружился и мерцал всеми оттенками невидимых, несуществующих цветов, и не давал никаких сверхспособностей, «как бы мэр» Златногорска продолжил погоню.

Златочрев, триумвир, член Правительства, смотрел на сияющий Философский Камень, закрепленный в огромной стеклянной трубе посреди башни.

Он видел его из своего кабинета — неудивительно, ведь неофициальная должность хранителя Философского Камня подразумевала, что Златочрев, даже находясь за работой, должен был краем глаза следить за Алхимическим Чудом, словно оно могло отрастить миниатюрные ножки и убежать.

Магические лампы горели на полную мощность, заполняя кабинет желтовато-золотистым светом — таким же, какой излучало творение Фуста. Свет пронзал баночки, закупоренные деревянными пробками, придавая желтоватой жидкости внутри оттенок сырого желтка. Этими склянками было уставлено несколько полок, а одну из них Златочрев держал в руке.

Внутри, в самой жидкости, находился цветок — внешне похожий на одуванчик. Он выглядел совсем свежим, будто бы сорванным вчера.

Триумвир в золотом балахоне потряс стеклянный сосуд. Внутри, в свете ламп заблестели крупицы — подобно тем, что парфюмеры добавляют в некоторые виды духов.

Златочрев, наигравшись, поставил склянку обратно на полку, щелкнул пальцами, затушив освещение, и вышел. Философский Камень оказался практически перед его носом — только за перилами и внутри стеклянной трубы. Камни, отшлифованные до вида монет, падали сверху, и на глазах у Златочрева превращались в золотых философов, рождая свою песнь и несясь вниз.

Член Правительства, чуть постояв, выпятил живот и зашагал в сторону лифтов — платформ, которые двигались благодаря шестеренкам, крутящимся и цепляющимся друг за друга с помощью магии. Лифт напоминал собой своеобразную цилиндрическую кабинку-примерочную с боковыми стенками, но без передней и задней.