Обнаженное солнце - Айзек Азимов Страница 49

– Я хочу рассмотреть убийство доктора Дельмара. – начал Бейли, – с точки зрения мотива, возможности и средств, именно в таком порядке.

– Это надолго? – перебил Аттлбиш.

– Все может быть, – отрезал Бейли. – Меня вызвали сюда расследовать убийство – это моя работа и моя профессия. Мне лучше знать, что нужно делать. – Не давай им спуску, подумал он, иначе ничего не выйдет. Подавляй их! Подавляй! И продолжал, стараясь подбирать слова пожестче и поязвительнее: – Начнем с мотива. Мотив – по-своему, самый трудный этап следствия. Возможность и средства – понятия объективные и легко подтверждаются фактами. Мотив же – понятие субъективное. Он может быть известен окружающим – например, месть за публичное оскорбление, а может быть и совершенно неизвестен: скажем, иррациональная ненависть, которую сдержанный человек никому не открывает.

Итак, почти все вы в беседах со мной заявили, что считаете виновной Глэдию Дельмар. Других подозрений ни у кого не было. Имелся ли у Глэдии мотив? Доктор Либич назвал его. Он сказал, что Глэдия часто ссорилась с мужем, и Глэдия сама призналась мне, что это правда. Бешенство, вызванное ссорой, безусловно может толкнуть человека на убийство. Прекрасно. Но вопрос в том, только ли у одной Глэдии был мотив? Например, доктор Либич…

Роботехник так и подскочил, потом ткнул в Бейли пальцем.

– Поосторожнее, землянин.

– Я только теоретизирую, – холодно сказал Бейли. – Вы, доктор Либич, работали с доктором Дельмаром над новыми моделями роботов. Вы лучший специалист по роботехнике на Солярии. Вы сами так сказали, и я вам верю.

Либич улыбнулся, не скрывая своего снисхождения.

– Но я слышал, – продолжал Бейли, – что доктор Дельмар собирался порвать с вами из-за некоторых ваших поступков, которых не одобрял.

– Это ложь! Ложь!

– Кто знает? А если правда? Чем не мотив – избавиться от него, пока он не нанес вам публичного оскорбления? Мне кажется, вам нелегко было бы перенести подобное. Теперь вы, госпожа Канторо, – быстро продолжил Бейли, не дав Либичу возразить. – Смерть доктора Дельмара сделала вас ведущим фетоинженером, вы получили ответственную должность,

– Праведное небо, да мы ведь уже обсуждали это! – сердито крикнула Клорисса.

– Знаю, но тем не менее ваш мотив тоже следует принять во внимание. Что касается доктора Квемота, он постоянно играл с доктором Дельмаром в шахматы. Может быть, его злили слишком частые проигрыши.

– Проигрыш в шахматы вряд ли может служить мотивом для убийства, инспектор, – спокойно заметил социолог.

– Зависит от того, насколько серьезно вы относитесь к игре. Мотив, который для убийцы заслоняет весь мир, другим может показаться совершенно незначительным. Впрочем, дело не в том. Я лишь, старался показать вам, что одного мотива недостаточно. Мотив мог быть у любого – особенно для убийства такого человека, как доктор Дельмар.

– Что вы хотите сказать? – негодующе спросил Квемот.

– Только то, что доктор Дельмар был «хороший солярианин». Все вы сами о нем так отзывались. Он строго придерживался солярианских моральных норм. Он был идеалом, почти абстракцией. Кто же мог любить такого человека или хотя бы чувствовать к нему симпатию? Человек, лишенный недостатков, только заставляет других почувствовать собственное несовершенство. Древний поэт Теннисон выразил это так: «Тот весь изъян, кто вовсе без изъяна».

– Нельзя же убить человека только за то, что он слишком хороший, – нахмурилась Клорисса.

– Это вы так думаете, – отозвался Бейли и вернулся к прерванному рассуждению: – Доктор Дельмар раскрыл (или думал, что раскрыл) на Солярии заговор, ставивший целью завоевание Галактики. Дельмар хотел вмешаться, поэтому люди, входившие в заговор, могли счесть необходимым убрать его. В заговоре мог состоять кто угодно – в том числе, конечно, и госпожа Дельмар – а также и заместитель директора Службы Безопасности Корвин Аттлбиш.

– Я? – процедил тот.

– Не вы ли пытались закрыть следствие, став главой ведомства после происшествия с Грюером?

Бейли отпил несколько глотков из пакета, который вскрыл сам – ни человек, ни робот его не касался, – и собрался с силами. Пока что он тянул время и был благодарен солярианам за то, что они ведут себя тихо. Впрочем, они не привыкли, как земляне, спорить друг с другом и не умели драться врукопашную.

– Рассмотрим далее, у кого была возможность совершить убийство. Существует общее мнение, что возможность была только у госпожи Дельмар, поскольку лишь она могла достаточно близко подойти к мужу. Но так ли это? Предположим, что кто-то другой решился убить доктора Дельмара. Неужели столь отчаянное решение не отодвинуло бы на второй план неприятную необходимость личного контакта? Если бы кто-то из вас задумал убийство, разве он не согласился бы потерпеть несколько минут ради того, чтобы совершить его? Разве он не мог пробраться в имение Дельмара…

– Вы не знаете, о чем говорите, землянин, – ледяным тоном прервал Аттлбиш, – То, что мог или не мог сделать предполагаемый преступник, значения не имеет. Дело в том, что сам доктор Дельмар никогда бы не позволил приблизиться к себе – уж вы мне поверьте. Если бы кто-нибудь вздумал явиться к нему, доктор Дельмар не посмотрел бы на самую близкую и старую дружбу и выгнал бы этого человека вон, а при необходимости позвал бы роботов и велел бы вышвырнуть его.

– Да, – сказал Бейли, – все верно – при условии, что доктор Дельмар понял бы, что видит перед собой живого человека.

– Что вы говорите? – дрогнувшим голосом спросил удивленный доктор Тул.

– Когда вы после убийства оказывали помощь госпоже Дельмар, она думала, что видит ваше изображение, доктор, пока вы не дотронулись до нее. Она сама говорила мне это, и я ей верю. Скажу и про себя – я не привык к видеоконтактам, и когда по прибытии на Солярию беседовал с агентом Грюером, то думал, что он в самом деле здесь. Когда же после разговора он исчез, я крайне удивился. А теперь обсудим обратную возможность. Человек всю свою взрослую жизнь общается только по видео, никогда и ни с кем не видится лично, за исключением редких встреч с женой. И вдруг перед ним появляется кто-то – не жена. Конечно, он подумает, что это видеосеанс – тем более если робота научили сказать Дельмару, что он сейчас соединит его с таким-то.

– Ничего подобного, – сказал Квемот. – Пришедшего выдал бы фон.

– Возможно – но кто из вас в такие мгновения обращает внимание на фон? Прошло бы несколько минут, прежде чем Дельмар почувствовал бы неладное, а за это время его приятель успел бы подойти к нему и ударить по голове.

– Это невозможно, – не уступал Квемот.

– Я другого мнения. Я считаю, что возможность не является неоспоримым доказательством вины госпожи Дельмар. Да, у нее была возможность, но она была и у других.

Бейли снова сделал паузу. На лбу у него выступила испарина, но вытереть ее означало показать свою слабость. Нельзя было упускать бразды правления – тот, в кого он метил, должен был сознавать превосходство Бейли, а землянину нелегко добиться такого от космонита. Бейли посмотрел на всех по очереди и счел, что пока дела идут неплохо. Даже Аттлбиша проняло, и он проявлял вполне человеческие признаки волнения.