Зов Сирены - Нина Линдт Страница 49

– Ты только посмотри, – Лукас провел пальцем по ранам от веревки на запястье девушки.

Катарина застонала и снова захныкала.

– Шшшш, – Лукас взял ее на руки и крепко обнял. – Все хорошо, все хорошо. Очнись.

Свет за закрытыми веками был чем-то вроде света в конце темного и страшного тоннеля. Она ползла, обдирая в кровь руки и колени, хотела добраться до него, потому что свет говорил с ней спокойным голосом:

– Все хорошо, Катарина, все хорошо. Возвращайся.

Катя рвалась к этому голосу. Ужас и страх тянули назад в черноту, и она пыталась вырваться из их цепких когтей. Она была совсем рядом с выходом из тоннеля, пальцы протянутой руки уже озарял свет свободы, когда кто-то навалился на нее всем весом своего тела.

А потом она очнулась. Она лежала у Лукаса на руках. Он улыбнулся ей с такой нежностью и любовью, что она задохнулась от счастья.

– Лукас!

Какой у нее странный, охрипший голос. И горло саднит так, будто она долго кричала… А потом на нее навалилась чернота комнаты, тяжесть мертвых тел, отчаяние и ужас.

Лукас торопливо заговорил:

– Все закончилось, Катарина, ты в порядке. Все хорошо. Ты дома. Мы тебя охраняем, я с тобой. Не бойся, все хорошо.

– Лукас! Я… Я нечаянно. Я не хотела. Он на меня навалился, я не знала, что делать, мне было страшно. Я закричала. А они… они все… Они умерли??? Я убийца…

– Шшшш, нет, что ты, – Лукас засмеялся. – Никого ты не убила. Ты их вырубила просто.

– Они холодные. Они были холодные. Они столько часов не шевелились.

– Тебе показалось, Кат, время тянулось слишком медленно, потому что ты не двигалась. Они уже сидят в тюрьме. Специальной тюрьме для сирен. Какая из тебя убийца, ну сама подумай! Глупышка ты, маленькая. Ты и вырубить их смогла только потому, что сильно испугалась.

– Ты же говорил, нет тюрьмы…

Он выругался про себя. Крепко прижал ее к себе.

– Поверь мне… они живы и без сознания. Поэтому пока под охраной.

Ардо наблюдал за тем, как Лукас внушает Катарине сладкую ложь, и не вмешивался. Он бы, наверно, сделал то же самое. Глядя на то, как она расслабляется и успокаивается, он мысленно поздравил Лукаса: никто не знает, что может выкинуть эта сирена в следующий момент, ее лучше успокоить. Потом, со временем, она, конечно, узнает правду. Но сейчас ее правильнее нейтрализовать. И лучше, чем Лукас, ласково и безошибочно, пожалуй, этого не сделает никто.

– У тебя что-нибудь болит?

– От веревок кожу саднит, – призналась Катарина.

Она уже спокойно лежала у него на руках.

– Очень сильно испугалась?

– Очень…

Он провел ласково ладонью по ее щеке, вытирая слезы.

– Мы нашли тебя. Осталось арестовать Рика, и все будет хорошо. Ты мне веришь?

– Верю.

Лукасу удалось поставить ее на ноги и отправить в душ. Ардо приготовил ужин.

Стояла уже глубокая ночь, когда девушка уснула, подложив перебинтованные руки под щеку. Мужчины минуту смотрели на нее, мирно спящую, потом переглянулись и вышли в гостиную, мрачно окинули взглядом диван.

– Пожалуй, поеду домой, – Ардо устало провел по лицу. – Вдвоем мы здесь не поместимся.

Лукас кивнул.

– Ардо… – позвал он ликвидатора, когда тот уже выходил. Ардо оглянулся. – Ты же сохранишь это…

– В тайне? – усмехнулся Ардо и кивнул. – Завтра нужно вскрыть сейф Анхеля, надеюсь, Кат знает код.

Когда он вышел, Лукас разжал кулаки. Ему было страшно признаться самому себе, что он был готов убить напарника, чтобы сохранить тайну Катарины. Никто не должен знать, насколько она сильна и что сделала. Никто. Устало растянувшись на диване, он мигом провалился в сон.

Его разбудил вопль Катарины. Он бросился к ней, включил ночник, обнял. Она плакала, он успокаивал. Кажется, она сильно испугалась темноты. По сбивчивым фразам Лукас понял только, что ей страшно, что они вернутся.

– Я останусь с тобой, не бойся. Спи.

Пришлось применить воздействие, чтобы она расслабилась в его руках. Крепко обняв его, она уснула, а он так и не смог заснуть в сидячем положении и при свете ночника.

Оставалось только смотреть на раны на ее запястьях (она, видимо, сняла бинты, пока билась в темноте), на подрагивание ресниц во сне, слушать дыхание, и когда она начинала хныкать и возиться, ласково гладить по спине.

Лукас вспоминал о безрадостном детстве, которое прошло в тренировках и развитии его способностей. Только воспоминание о матери, которая умерла при очередных родах в день, когда ему исполнилось десять лет, спасало его. Только мама проявляла к нему любовь и нежность и рассказывала о мире, где сирены живут совсем по другим законам и с другими ценностями. Рассказывала шепотом, как сказки перед сном.

В пятнадцать лет он сбежал. Уже тогда понимал, что его готовят в лорды, что ему предстоит стать таким же бездушным, холодным, одержимым властью существом, как тот, кто называл себя его отцом.

Он видел, как их отбирают и дрессируют, и не желал превращаться в чудовище. Он хотел быть счастливым. Он мечтал о нормальной жизни, путешествиях, любви, дружбе. О том мире, о котором говорила мама.

Когда он встретился с Анхелем и его сиренами на одном из собраний, он был поражен, насколько они человечны по сравнению с его кланом. Они выглядели живыми. Настоящими.

Именно Анхель услышал его зов, мальчик передал ему записку с просьбой о помощи, пожимая руку на ужине в честь гостей.

Через пару месяцев Анхель помог ему бежать. Привез в Барселону, научил быть сиреной, оставаясь при этом человеком. Чтобы сохранить инкогнито, Лукас пошел в ликвидаторы: остальные сирены их побаивались и не стремились с ними общаться. Идеальное место службы для того, кто хочет оставаться незаметным.

И ему это удавалось. До встречи с Катариной. До того, как на него свалилось опекунство. Смерть Анхеля Лукас переживал глубоко в душе, не показывая и тени горя. Ликвидаторы не имеют друзей. Но Анхель заменил ему отца, мать, целую семью. Он знал, что тот никогда не передаст ему бразды правления, но чувствовал, что Анхель доверяет ему как самому себе. Он любил его и был горячо признателен за спасение.

Когда его имя прозвучало в завещании, Лукас внутренне сжался: вдруг его узнают по имени? Но никому, кроме, пожалуй, графа Аранда, и в голову не пришло, что он – темный. Все были заняты денежным вопросом и возмущены появлением малоизвестного безликого ликвидатора в качестве второго наследника.

Наверно, он понимал уже тогда, что Анхель назвал его не просто так. Что он связал его и Катарину с особой целью: защитить ее, проявить ее способности, научить жить сиреной среди людей. Кто лучше, чем Лукас, годится на эту роль? Кто сможет, наплевав на любые цифры в наследстве, помочь маленькой потерянной сирене? Предчувствовал ли Анхель свою скорую гибель? Или сделал это на всякий случай?