Ариец. Книга четвертая. Властелин булата - Александр Прозоров Страница 48

– Как ее угораздило?

– Я пару веток для шитья срезала, – повинилась молодая мамочка лет пятнадцати на вид, круглолицая, большеглазая и болезненно худющая. – Хотела дома иголки наломать. Ну, дырочки в коже колоть, для ниток.

– Я знаю, как нужно правильно шить, – остановил ее всхлипывающий пересказ Любый. – Как ветка попала ей в рот?

– Так она все в рот тащит! Маленькая еще… – пригладила затихшую малышку мамочка. – Пока я одну ветку на иглы обламывала, она вторую хвать, и в рот. Я хотела выдернуть, но она не идет. Воткнулась уже куда-то, это ведь акация! Первушка кричит, плачет, ветка не идет.

– На свет несите, – распорядился Любый.

На улице заглянул в рот, благо беспамятная девочка никак не мешала, тихо чертыхнулся:

– Мне нужна дубовая ветка в мизинец толщиной и нож!

– Да, Любый! – сорвались с места сразу несколько человек. Спустя четверть часа вождь лесовиков уже получил требуемое, расщепил ветку тонкой кремниевой пластинкой, просунул Первушке в рот, захватывая расщепом самый дальний шип, повернул ветку. Шип сломался, и бывший студент-медик зацепил второе острие. Легкий толчок, поворот – и еще одной вонзившейся в глотку иглой стало меньше.

Убрав таким образом самые опасные колючки, вождь лесовиков осторожно потянул ветку и с облегчением отшвырнул в сторону:

– Вот и все! До утра ее не будите, пусть успокоится и ссадины затянутся. Во рту все быстро заживает, к рассвету и следов не останется.

– Любый! Любый, прими нашу общую благодарность! – прижал руку к груди охотник в серой кожаной куртке и таких же штанах, выпущенных поверх мокасин. – Ты уже столько раз спасал нас от ран и болезней, от рабства и унижения…

– Мы ведь братья! – остановил его бывший студент-медик. – Все мы дети небесных духов, основавших наши рода, все мы одной крови и должны помогать друг другу. Я помогаю вам, вы помогаете мне.

– Но твои старания и наша благодарность несравнимы!

– Кто же в семье заслугами считается, брат мой? – похлопал его по плечу Любый. – Каждый делает что может.

– Дозволь хотя бы накормить тебя, как дорогого гостя!

– Прости, брат мой, но у меня еще очень много дел.

– Но ведь ты должен когда-то есть, посланник небесных духов! – решительно возразил охотник.

Вождь лесовиков потер подбородок:

– Как тебя зовут, потомок небесных духов? – спросил он.

– Коготур, Любый!

– Ты прав, Коготур, иногда даже мне нужно остановиться и отдохнуть, – решился вождь лесовиков. – Поэтому я с благодарностью принимаю твое предложение.

– Да! Да! – встрепенулись обитатели кочевья. – Любый остается у нас в гостях!

– Только ненадолго! – предупредил повелитель оборотней. – Прямо сейчас мне молятся о помощи сразу несколько человек.

– Мы быстро, быстро!.. – Охотники и хозяйки заметались по кочевью.

Для почетного гостя тут же нашлись чистая мягкая шкура, на столе перед ним расставили пиалы с морошкой, клюквой и колотыми орехами, принесли и порезали копченый олений окорок, толстый шмат соленой медвежатины. Мужчины выкатили увесистый бочонок, решительно выбили донышко, зачерпнули полный ковш янтарного напитка, явственно припахивающего пивом, поднесли его вождю лесовиков:

– Потомки храброй росомахи приветствуют тебя, всемогущий Любый, в своем стойбище! Прими сей ковш хмельного меда в знак нашего уважения и преданности!

– За вас, дети храброй росомахи! – принял подношение вождь лесовиков.

Студент-медик не употреблял алкоголя. Как-то не сложились у него с сей отравой добрые отношения. Однако в данном случае отказаться – значило оскорбить. Хочешь не хочешь, трезвенник-язвенник – однако все равно: пей!

Утешало только то, что крепости во всех местных настойках было чуть больше, чем в квасе, и всерьез напиться удавалось только при больших объемах употребления. От объемов Любый благоразумно воздерживался. А ковш – его колдун решительно осушил и перевернул, уронив на землю лишь несколько считаных капель.

– Слава Любому! Любо Любому! – радостно провозгласили охотники, рассаживаясь за столом и черпая пенистый мед уже для себя.

– Любо детям росомахи! – ответил гость, провел ладонью над медвежатиной, недовольно поморщился, сосредоточился, через пальцы собирая в опасные точки свою немалую колдовскую силу, и просто выжег обнаруженные цисты.

Великая энергия, приходящая к Любому из многих тысяч молитв, умела не только исцелять: гасить заражения, проталкивать кровь в сосудах, напитывать угасающие органы – но и убивать. Выжигать опухоли, отравлять паразитов и уничтожать их зародыши.

Наверное, точно так же он мог убивать и врагов. Однако делать это клыками и когтями было куда проще и надежнее.

– Слава Любому, величайшему из целителей! – вскинул свой ковш Коготур. – Слава Любому, величайшему воителю! Слава Любому, великому чародею, вернувшему нам небесных духов!

– Все мы потомки небесных духов, спустившихся в сей мир и давших начало звериным родам, оставшихся жить здесь и давших жизнь всем вам, – степенно ответил вождь лесовиков. – Все вы способны быть как людьми, так и зверьми, подобно духам первопредков. Этот дар дан всем нам от рождения. Единственное, что я сделал, так это разбудил его!

– Все-все?! – неуверенно переспросил мальчишка, сидящий дальше всех. – Даже я?

– Сей дар имеется у всех мужчин нашего рода! – глядя ему в глаза, твердо ответил гость. – Просто в некоторых он спит слишком крепко.

– А некоторым просто не хочется им пользоваться, – встрял в разговор пожилой охотник, деловито переправляющий в рот соленые грузди. – Представь себе, Ежик, каково оно, превращаться в духов воинам из рода ежей?

Мужчины расхохотались.

Возле стола появилась юная розовощекая девица с неумело наведенными бровями и подкрашенными губами, одетая в светлую тунику без рукавов, обошла охотников и через плечо гостя поставила перед Любым блюдо с мелкими птичками, обжаренными до розовой хрустящей корочки. Словно бы случайно обожгла дыханием шею и ухо колдуна.

Девушки лесного народа не сдавались, они постоянно крутились рядом с повелителем оборотней, подкатываясь то так, то этак, пытаясь соблазнить вождя то внешностью, то томными голосами, зазывными намеками и даже прямыми предложениями. Хотя все отлично знали – у посланца небесных духов есть девушка, которую он любит и которой хранит преданность. И даже свое прозвище «Любый» он получил за то, что любим.

Посему ни на дыхание, ни на прикосновения, ни на соблазнительную внешность широкобедрой молодки гость никак не отреагировал, а вот пичуг стал вкушать с большой охотой. При своих размерах они почти целиком состояли из этой самой корочки, разбавленной парой мясистых коротких лапок. Любый сам не заметил, как съел пять штук, после чего разбавил угощение копченой олениной, сделал пару глотков меда, снова потянулся к птицам… И в этот миг что-то жестко прихватило его у желудка, тут же перебравшись на грудь. Амулет любви запульсировал, отдаваясь страхом и болью – и это означало, что те же самые эмоции испытывает сейчас Катя.